Гроза Византии
Шрифт:
Радость его не знала пределов. Ирина и Изок тоже сияли восторгом. Спать уже никто не ложился, до сна ли было счастливцам в эту ночь?
Изок рассказал деду, что его сын, Всеслав, так полюбившийся варяжскому вождю, был взят этим последним к себе. Сперва он был у него рабом, но потом варяг увез его в свою родную страну, где он был освобожден и стал свободным воином. Вместе с норманнскими викингами бывал Всеслав в их походах, приобрел славу и честь и стал известен даже самому Рюрику, приемному сыну короля Белы. Вместе с ним он ходил войною на Ильмень, а затем,
Юноша воодушевлялся, когда говорил о Днепре...
Видно было, что в его жилах текла славянская кровь. Норманн по матери, он все-таки был славянин по отцу. Славянское простодушие сливалось в нем с скандинавской суровостью.
Он был силен, храбр, любил отца, князей, свой Днепр, свою вторую родину, и вот теперь он, встретив этих людей, к которым его, очевидно, привела судьба, был просто сам не свой и не знал, что и подумать о таком странном стечении обстоятельств.
Он остановился на минуту.
– О, говори, говори!
– восклицал старик.
– Я так давно не слышал родного наречия, что твои слова мне кажутся музыкой.
И Изок снова говорил, не утомляясь и не уставая.
19. ГОРЕ
Поднявшееся снова на небо солнце застало всех троих бодрствующими.
Изок и Ирина говорили без умолку, их дед молчал, и только радостная улыбка свидетельствовала о том великом счастье, которое он переживал в эти мгновения.
– Мы должны бежать все трое на родимый наш Днепр, - говорил восторженно Изок.
– Да, да! Мы бежим отсюда, - вторила Ирина, - там ждет нас отец... Но как это сделать?
– Найдем возможность... Улеб, отчего ты не вернулся на родину? Ведь, ты пользуешься свободой...
– Ты спрашиваешь меня об этом, дитя? Я готов тебе сказать это. Когда я жил здесь первое время, я был рабом. Цепи тяготили мое тело, а потом, когда меня освободили от них, я уже чувствовал себя настолько дряхлым и слабым, что побег мне и одному был не по силам...
– Ты был не один?
– Здесь умерла мать твоего отца... Кроме же нее, у меня была на руках, вот она, Ирина. Не мог же я бросить их и бежать один!.. Да и как бежать, с кем? Варяги же, какие бывают здесь, меня не взяли, а пробраться одному - разве это было мыслимо?..
– И ты остался?..
– Да, ради жены и внучки.
– И изменил своим богам?..
– Не я им изменил, а они мне изменили. Бог же христиан помогал мне во многом. Я бывал в его храмах, и мое сердце было им тронуто. Я решил жить и умереть здесь, а потому и крестился. Она - тоже христианка.
– Но теперь, когда мы вернемся на родину, на наш Днепр, ты оставишь Бога христиан?
Старик
– Нет!
– произнес он.
– Но ты должен!
– Пусть! Но что мы будем говорить об этом!..
– Это правда! Скажи мне лучше, как вам жилось здесь?
– Не скажу, что плохо... Я даже думаю, что там во дворце мне кто-то покровительствует... Куропалат всегда добр ко мне, отдает мне почти все остатки с кухни императора, дарит мне одежду, потом живем мы здесь - нас никто не трогает. Мало этого, никто даже не заходит сюда. Мне покойно, и в этой тишине я даже не боюсь за мою Ирину.
– Но кто этот покровитель?
– Не знаю!..
День уже совсем начался, когда счастливцы почувствовали усталость и новый призыв ко сну. Разговоры прекратились.
Старый славянин заметил это.
– Усни, Изок, и ты Ирина!
– сказал он.
– А ты?
– Я не могу...
– Тогда и мы не будем спать.
– Нет, нет!.. Вам, особенно тебе, Изок, необходим отдых. Ирина, ты останешься здесь, а я укажу ему место, где он будет в полной безопасности.
Сказав так, Лука увел юношу.
– Его никто не найдет, если даже придут сюда, - сказал он Ирине, возвратившись в хижину.
– О, Лука, скажи мне, мы уйдем отсюда?
– спрашивала девушка.
– Что и сказать тебе - не знаю... Кто знает волю судьбы?
– Но мы должны уйти!
– Пусть вернется на Днепр Изок, он там найдет способ выручить нас, особенно если этого захочет Всеслав.
– Мой отец! Как сладко мне это слово!..
Лепеча так, Ирина заснула. Она не помнила, долго ли ей пришлось спать, только громкий шум, крик, бряцанье железа о железо разбудили ее.
"Что там такое? Верно, пришли за Изоком", - подумала Ирина и выбежала из хижины.
Она не ошиблась. На поляне, перед хижиной, она увидала надменного вида патриция, громко спорившего с ее дедом. Около патриция стояло двое вооруженных воинов, ожидавших приказаний своего начальника.
– Ты должен был видеть его, - кричал патриций.
– Нет, благородный господин, здесь никого не было!
– смиренно отвечал Лука.
– Лжешь!
– Я никого не видал...
– Следы показывают, что варвар скрылся здесь...
– Пусть благородный господин прикажет осмотреть все кругом, и, если он кого-нибудь найдет, я готов ответить жизнью!..
– Твоей жизнью! Кому она нужна, собака? Ну, смотри, я ухожу, мы уже все обшарили кругом, и, если ты только осмелился солгать, то берегись, горе тебе!
Говоривший обвел глазами вокруг, и взгляд его остановился на вышедшей из хижины Ирине.
– Это кто?
– отрывисто спросил он.
– Моя внучка, благородный господин!
Патриций так и впился глазами в девушку.
Ирина смутилась под этим совершенно новым для нее взглядом, в котором так и отражалась - она инстинктом чистой неиспорченной души чувствовала это - какое-то неведомое для нее скверное чувство.