Грозный отряд
Шрифт:
— Сколько Собратьев ты послал за Кейном? — продолжил Мехмон. Он выдавил злую усмешку меж запекшимися губами. — Я слышал, он заставил их здорово побегать за собой. Просто позор, что бесстрастная марионетка на троне не унаследовала мужества своего отца. — Он плюнул в сторону короля, хотя довольно слабо, и большая часть пенистой слюны потекла по его подбородку.
Толпа еще раз ахнула, и все, как один, обратили взгляды на Магнара. Магнар Кейн,самый молодой человек из всех, что когда-либо правили Высокими Клыками от имени Шамана. Он принял сторону лорда-мага
Своего отца.
Преданность Магнара Шаману вызвала уважение у десяти вождей Пределов. Уважение наряду со страхом — ибо, если Магнар Кейн обрек на смерть собственных мать и отца, что сотворит он с вождем, который его предаст?
Страдание, которое Илландрис увидела в глазах и отца, и сына в тот день, когда сгорела женщина по имени Мхайра, будет преследовать ее до конца жизни. Она помнила жуткий стыд на лице Бродара Кейна, когда тот умолял короля отказать своему бессмертному господину и покончить с ужасным зрелищем — сожжением его матери на погребальном костре.
Магнар не сделал этого. Он в молчании наблюдал, как ее поглощало пламя.
В то время Илландрис восторгалась им за его прагматизм. Он сделал то, что было необходимо. Он прошел испытание Шамана. Однако после того, что Илландрис увидела в Морозной Твердыне, она больше не испытывала уверенности в том, что Магнар поступил правильно.
Раздался какой-то скрежет. Это скрипели зубы Шамана. Лорд-маг показал на одного из Шестерых, что стояли рядом с королем. Воин держал в руке факел.
— Сожги его, — приказал он. Телохранитель двинулся вперед, чтобы поджечь хворост под Мехмоном.
— Еще одного предаешь огню, а? Слышал я об этом забавную историю, от торговца из Низин. — Мехмон говорил быстро — пламя уже занималось. — Послушайте: как говорят, жил однажды могущественный чародей, который влюбился в дочь другого. Он любил ее больше всего на свете. В Век Раздора не было больше двух таких звезд, которые столь ярко сияли вместе. — Тут у него перехватило дыхание: пламя лизнуло его сапоги.
Илландрис видела, как сестры в смятении поворачиваются друг к другу. «Что он делает?» — беззвучно шевелила губами Турва, обращаясь к Шранри. Когда Илландрис вновь посмотрела на Шамана, она поняла. Его лицо зловеще потемнело, подобно вздымающейся грозовой туче перед грандиозной бурей.
— Итак, рассказывается в той истории, Священная Инквизиция в конце концов схватила девушку. Они творили с ней такое, чему никто не поверил бы. Уххх. — У Мехмона снова прервалось дыхание. Его ноги охватил огонь. Резкий запах горящей кожи поплыл в холодном воздухе.
Голос Мехмона наполнился страданием, а слова полились сплошным потоком:
— Чародей ничегошеньки не смог поделать. Инквизиция каким-то образом преградила путь его магии. Это событие его здорово обломало. Он укрылся в горах, вдалеке от равных ему, сжег все, что напоминало о том, каким он был и как потерпел поражение. Проклятие, проклятие…
Слова Мехмона превратились в бессвязные вопли. Запах горящей плоти достиг ноздрей Илландрис, и ее затошнило.
Нечто молниеносно пронеслось перед ее глазами, оставив ощущение размытого пятна, раздался треск
Илландрис отвернулась, и на сей раз ее вырвало, на тающем снегу очутился весь ее завтрак. Она слышала, что с остальными творилось то же самое. Даже Шранри побледнела. Шаман поднял голову Мехмона к своему лицу и уставился в его безжизненные глаза.
Внезапно она очень испугалась.
— Ты закончил, Митрадат?
Сестры рядом с ней дружно ахнули, так же как те горцы, что стояли за ними, впереди толпы. Возле королевского трона из ниоткуда появился старик. На нем были алые одежды, слишком большие для его тощего тела, а редкая бородка и усики придавали ему вид пожилого фата. Он опирался на тонкую трость и являл собой истинное воплощение усталости.
Один из Шестерых тут же прыгнул навстречу незваному гостю, высоко подняв меч, чтобы поразить этого странного жителя Низин.
Старик поднял бровь, и неожиданно меч воина, вырвавшись из его рук, поднялся в воздух и стал медленно вращаться, при этом острие оставалось направленным на телохранителя. Лицо воина исказилось, но он застыл на месте, оставаясь между мечом и Магнаром.
Рядом с Илландрис кто-то зашевелился.
— Сестры, поддержите меня! — воскликнула Шранри и вытянула руки в сторону чужака.
Из ее раскрытых ладоней вырвались золотистые лучи света и устремились к цели, но затем, вместо того чтобы поразить старика, лучи обогнули его и рассеялись, не причинив вреда. Старик согнул палец, и неожиданно Шранри схватилась за горло. Ее румяное лицо стало лиловым, она отчаянно хватала ртом воздух. Другие чародейки готовились применить свою магию, горцы — кто схватился за оружие, кто обратился в бегство.
Шаман наконец заговорил:
— Довольно, Салазар. Отпусти ее.
Салазар?Илландрис узнала это имя: лорд-маг Сонливии, один из подлинных зачинщиков мятежа, который привел к Войне с Богами, и, возможно, самый могущественный человек на севере.
Старик в красных одеяниях сделал так, как его просили. Шранри упала на колени, судорожно втягивая в себя воздух, по ее лицу катились слезы.
— Вложите в ножны оружие, — приказал Шаман. — Все вы.
Те горцы, что извлекли оружие, убрали его, но королевские гвардейцы держали руки на эфесах. Громадный Шаман медленно проследовал к человеку в красном. Илландрис со страхом наблюдала за ними. Если этот чародей действительно Салазар, то, несмотря на хилую внешность, у него достаточно силы, чтобы обрушить горы вокруг.
— Почему ты пришел сюда? — спросил Шаман. Его голос был необычно тихим, в нем слышалась тревога.
Старик с неприязнью посмотрел на его руку. Заметив этот взгляд, Шаман хмыкнул и швырнул голову Мехмона назад в огонь, полыхавший позади них. Тело вождя было уже объято пламенем. Своим отчаянным рассказом Мехмон избавился от нескольких минут жутких страданий. Что бы ни говорили о бывшем вожде Северного предела, он был лукавым до самого конца.