Грубиян на одну ночь
Шрифт:
Соскользнув с подоконника, опускаюсь на колени и расстегиваю его джинсы.
Уронив вдоль тела руки, Стрельцов запрокидывает голову.
Целую его живот, кусаю кожу над резинкой трусов. Стягиваю с его задницы джинсы и трусы, выпуская наружу твердый член…
—
— Блять… — бормочет Стрельцов, резко обхватив себя рукой.
Вскочив, пытаюсь натянуть на плечи платье и смотрю на своего мужа в панике.
— Ничего, играем… — лепечу.
— Можно с вами?
— Вань, выйди и закрой дверь, — хрипло велит Глеб, повернув голову. — Я тебя учил стучать?
— Я пить хочу… — тонко лепечет сын.
— Вернись в кровать, я тебе сейчас принесу попить, — говорит его отец.
— Ладно… — протерев кулаком глаз, сын разворачивается и шлепает босыми пятками по полу.
Не дыша, слушаю его шаги до тех пор, пока в коридоре не раздается хлопок двери.
Морщась, Глеб пакует себя в трусы и джинсы, матерясь под нос.
Прикрыв ладонью рот, не знаю, толи плакать, толи, твою мать, смеяться!
— Хоть колокольчик на шею вешай, — бубнит Стрельцов.
Пару месяцев назад сын пришел к нам в кровать ночью. Я думала, что он испугается, увидев то, что увидел, но он был таким сонным, что, кажется, ничего не запомнил. По крайней мере, в этом меня заверил психолог, но от этого ни черта не легче.
Спустившись вниз, наливаю в стакан воды и направляюсь в комнату сына. Присев на край кровати, Глеб ведет с ним
Вернувшись на кухню, решаю приготовить какой-нибудь салат на скорую руку, потому что во всей этой школьной суматохе Сони не успела позавтракать.
Выложив на стол продукты, тянусь за ножом.
— Мне нужно до Романовых доехать, — под моей грудью смыкаются мужские руки, виска касаются теплые губы. — Собаку покормить.
— Мы с Ванькой уже покормили, — сообщаю ему, откидывая шею, на которой Глеб тут же оставляет маленький укус. — Нам было по пути.
Саша с семьей уехал в столицу на какой-то научный форум. Они попросили присмотреть за их лабрадором, они живут недалеко, в паре километров.
— Че вы еще успели? — кладет ладонь на мой живот и целует за ухом.
Наш малыш под его рукой пинается, и Глеб шумно втягивает в себя воздух.
Улыбаюсь, выкладывая на разделочную доску помидор.
Это девочка. Ей почти пять месяцев. Живот у меня очень маленький. О моей беременности кроме Глеба и Романовых никто не знает. Мне так спокойнее. И мне… почти не страшно…
— Я разобрала твою спортивную сумку, — говорю ему. — Ты хотя бы не оставляй ее в следующий раз в гараже, я же не экстрасенс.
— Лады…
— Чтобы ты без меня делал, — цокаю.
— Дрочил бы, — шепчет, прижавшись губами к моему уху.
Прыснув от смеха, выдыхаю:
— Грубиян.