Группа сопровождения
Шрифт:
После того, как Уфимцев прыжком вымахнет с середины путей на откос, кубарем скатится с насыпи и провалится в талую воду.
Только после этого он будет осмысленно смотреть на мелькающие вагоны «ярославской» электрички, на которую он опоздал.
И которая едва не убила его, стрелой вылетев из-за ближайшего поворота.
До Данилова он добрался уже в синих весенних сумерках. Посидел в деревянном кресле на вокзале, шевеля пальцами в раскисших носках и тупо глядя на неизменную пальму в кадке. Поерзал, примеряясь к неизбежной ночевке.
…-Пассажирских не будет до утра. А что касается грузовых составов, то я не имею полномочий посадить вас на проходящий поезд!
Дежурный впервые видел живого журналиста, поэтому к представителю «четвертой власти» (по определению уважаемого и авторитетного — не то что, какой-то Горбачев! — первого президента России) испытывал определенный пиетет. Как к любой власти. К коей он себя так же причислял, и оттого считал, что должен помочь коллеге из той же сферы, хотя и из другого цеха.
— Поймите, у меня нет таких полномочий!
Растрепанный ветром и осунувшийся хмурый парень буркнул в ответ:
— А у кого они есть?
Дежурный с шумом выдохнул воздух, посмотрел в окно, подозвал корреспондента:
— Видите на третьем пути стоит грузовой? Через десять минут он идет в Москву. Без остановок идет. Если экипаж вас как-то сможет высадить в Ярославле, то… В общем, идите и договаривайтесь со старшим машинистом. Может, и возьмут…
Взяли.
Много позже, вспоминая, Уфимцев поймет атмосферу того времени, которое в двадцать первом веке назовут «лихими девяностыми».
Первые годы этого десятилетия станут сродни таким же романтическим, горячим и беспредельным годам гражданской войны начала двадцатого столетия. Сродни из-за общего духа надежды, веры в лучшую жизнь и справедливость новых правителей. Только потом будет расстрел Белого дома — новый Кронштадт 93-го. Жуткая в своей бессмысленности бойня в Чечне… Политический блеф новой власти в виде генерала Лебедя и подтасовка президентских выборов в 96-ом. Дефолт. И усталость, разочарование целого поколения, из прорвы вытащившего страну из новой разрухи. Поколения советских людей, не вошедших в формат нового века и оставшегося в понимании гламурных новых людей «лузерами».
Но это будет потом. А в апреле — го локомотив бежал на юг, в сторону Москвы. Люди, еще не успевшие озлобиться, и забыть братскую общность единого народа, привыкшего жить бедно, но гордо, помогали друг другу.
Просто так.
За красивые глаза.
Уфимцев стоял между машинистом и его помощником и зачарованно смотрел на нескончаемый калейдоскоп блестящих путей, огней семафоров и пролетающих станций. «Наш паровоз вперед лети, в коммуне остановка. Иного нет у нас пути…»
В Ярославле, на станции «Приволжье», что тянется вдоль длиннющих корпусов моторного завода, локомотив
— Помни! — скажет на прощанье молодой помощник, — прыгай вперед, по движению! И ноги сгибай! Столб проехали! Давай!
Уфимцев прыгнет, забыв согнуть ноги, получив ощутимый удар по ступням, моментально отозвавшийся болью в паху. Пробежит пять метров вперед, едва не ткнувшись лицом в землю. И оценит точность железнодорожника, увидев впереди очередной столб — главную и смертельную опасность всех «прыгунов». Махнет на прощанье рукой, услышав гудок тепловоза.
Корреспонденция вышла в газете через два дня. Еще спустя неделю Игорь позвонил в Данилов справиться о реакции властей и узнал, что все осталось по-прежнему: пропитанный ракетным топливом грунт со станции не собрали, песок остался под насыпью, а обходчицы, как и прежде, греются в пропахшей химической смертью будочке.
Уфимцев сгоряча схватился на трубку телефона и набрал пресс-службу областной администрации, где его всегда привечали и поили чаем. Однако на этот раз ответила не личный пресс-секретарь губернатора Ирина, а кто-то из референтов.
«— Да, да — услышал он скучный голос на другом конце провода, — Мы читали вашу заметку. Однако, понимаете, она очень субъективна и не отражает настоящего положения вещей…»
«— Как не «отражает»! — едва не закричал Уфимцев в ответ, — Я же там был! Я лично все видел. Сам чуть не отравился!»
«— У нас совершенно другие данные. Впрочем… Мы их перепроверим. Спасибо. До свидания!»
— Ну, а ты чего ждал? — до сего момента тихо сидевший на своем месте Швед насмешливо посмотрел на раздосадованное лицо Игоря, — Что команда главы администрации после твоей заметки будет показывать, что они обгадились? Как же! Лучше сделать вид, что твоего материала просто не было. Стой! — Швед предостерегающе поднял руку, увидев, что Уфимцев с решительным видом выбирается из-за стола, — Ты куда?
— К Лехе! — Игорь мотнул головой в сторону кабинета главного редактора.
— Думаешь, он не предвидел такой результат?
— Тогда зачем я ездил? — Уфимцев растеряно остановился посередине комнаты.
— Чтобы продемонстрировать независимость нашей газеты. Показать, что и мы имеем свою точку зрения, а не питаемся только из официальной кормушки.
— И мы показали…
— И мы показали! — кивнул Швед.
— Прокукарекали…
— Прокукарекали!
— А дальше хоть не рассветай!
— Можно сказать и так… — сморщил Швед свой длинный нос.
— А я… Эту отраву хавал, по болоту ползал, от электричек увертывался… Блин, а люди, которые там…
— Это твоя работа, Игорь!
— Кукарекать.
— Ну зачем так трагично…
— Ничего, все нормально…
Уфимцев сгреб со стола листы черновика очередного материала, небрежно сунул их в верхний ящик стола, подхватил сумку и направился к выходу.
— Ты куда? — кинул ему в спину Швед.
Уфимцев не ответил.