Грязные деньги
Шрифт:
— Доктор, ну что?
— Мне очень жаль, — ответил Зарайский, сердясь на Лученко за то, что заставила его выйти. — Никаких изменений.
Вера подошла к ним, представилась, что-то негромко начала говорить, объяснять, сочувствовать. Никита отошел — пусть она сама, если ей так надо. Он все равно ничего не понимал.
— Идемте, — пригласила Вера женщин и добавила, обращаясь к хирургу: — Под мою ответственность.
Вера завела женщин в ординаторскую, выдала им халаты и помогла завязать, потом повела в реанимацию. Никита зашел за ними. Лиц их он видеть не мог,
— Федул… Сонечко мое…
Не хватало еще им успокаивающее давать… Никита оставил их, вышел. Он не хотел впускать в себя боль близких пациента, нельзя этого делать. От этого работа перестает быть работой. Хирург может сострадать, но не страдать. Если бы каждый, допустим, стоматолог чувствовал всю боль своего клиента в зубоврачебном кресле, то…
Вера вывела двух женщин, кивнула им, они тихо, печально направились к выходу из клиники. Фигуры скорби…
— Ну? Узнала все, что хотела?
— Не сердись, Никитушка. — Она сжала его руку, а лицо стало еще более озабоченным, чем полчаса назад. — Послушай, тебе в характере травм ничего не показалось странным?
Он задумался.
— При падении с высоты перелом ног обычно так называемый вколоченный, а здесь немного иначе… Долго объяснять. Снимок хочешь?
— Хочу.
— Верка, ты снова детектив разгадываешь? Шерлок Холмс в белом халате!
— Скорее мисс Марпл, — улыбнулась Вера.
— Ты до нее еще не доросла по возрасту.
Лученко посмотрела рентгеновский снимок и задумалась.
— Слушай, если я этого не сделаю, оно будет сидеть как заноза. Одна мысль не дает мне покоя, — сказала Вера. — Ты можешь мне помочь? Мы на стройку только смотаемся, и я сразу назад. У меня ведь работа, пациенты ждут.
— Конечно, — пожал плечами хирург, — могла бы и не спрашивать. Дружнов заступает, и я в твоем распоряжении. Куда едем, что делаем? Преступников ловить? Скальпель с собой взять для самозащиты?
Однако на самом деле Никите было не очень смешно и балагурил он скорее по привычке. Лученко просто так беспокоиться не станет.
— Фонарик возьми, — ответила Вера.
Они вышли из метро около строительства. Их сразу пропустили, чему Никита удивился: он уже читал про эту скандальную стройку и знал, что никого посторонних, особенно журналистов, сюда не пропустят. Вера нашла кого-то старшего, то ли мастера, то ли прораба, и попросила провести ее на место, откуда так трагически упал Федул Довгалюк. И очень обрадовалась, узнав, что на том этаже, в дальнем крыле строящегося здания с тех пор вообще не работали и ничего не трогали. Даже бетон так и застыл, на четверть налитый в опалубку. А это брак, надо разбивать и переделывать, руки еще не дошли. Потому что вначале милиция тут рылась, потом ребята боялись и избегали этого места — как, впрочем, и других мест, где происходили несчастья или мистика. А теперь народу мало, так что, сами понимаете…
Они стояли на продуваемом ветром перекрытии, посреди строительного мусора, прутьев арматуры,
— Что ты ищешь? — спросил Никита Веру.
Она вместо ответа забрала у него фонарик и принялась светить под ноги, медленно расхаживая туда-сюда. Бригадир, приведший сюда гостей, курил невдалеке, около колодца лестничных пролетов, и ему было все равно, что тут происходит. Тогда Зарайский встал между Верой и обрывом вниз, решив, что раз уж он тут лишний, так как ничего не понимает, то по крайней мере может коллегу подстраховать, если она оступится.
Вера же не обращала ни на что внимания и все светила под ноги. Наконец разогнулась, потерла поясницу и удовлетворенно сказала:
— Тот редкий случай, когда я работаю не своим собачьим чутьем, не интуицией, а обычной логикой.
— Ну да? И что?
— Смотри. — Она посветила под ноги.
— Все равно не понимаю…
— Все эти железяки, которые потом заливают бетоном…
— Арматура?
— Да, она. Все арматурины прямые. Хоть и разной длины: вот эти длинные, эти обрезаны сваркой, видишь?
— Ну и что?
— А вот эта согнута. Одна-единственная. Других гнутых здесь нет.
Никита присмотрелся внимательнее.
— Действительно. Тебе это о чем-то говорит? Может, случайно погнули.
— Если бы я не искала чего-то подобного, тогда это могла быть случайность.
Никита развел руками.
— Сдаюсь. Ты гений сыска. Поднимаю планку: ты не Шерлок Холмс, а Ниро Вульф.
Вера рассмеялась.
— Ну, спасибо тебе! Нашел с кем сравнить. Я что, толстая?
— Ох уж эти женщины… Но почему ты искала гнутую арматуру?
— Пойдем, я замерзла, — попросила Вера.
И уже внизу, по дороге к воротам, сказала странно:
— Потому что, как ты сам заметил, нетипичные переломы ног. И потому что жена с подругой. И главное, потому что все это — ключ.
Зарайский даже и не надеялся хоть что-то из этого понять…
Он и сам не понимал, почему так разнервничался, когда увидел, что за Верой настойчиво ухаживает актер Билибин. Это ведь не новость, что Вера — необыкновенно привлекательная женщина, что на нее смотрят, она нравится мужчинам. Нормальное отношение. Не говоря уж о том, что когда с ней начинаешь разговаривать, то вообще погибаешь… Однако все эти годы она любила только его, Андрея Двинятина.
«Кстати, до сих пор непонятно, что она во мне нашла». Ветеринар посмотрел в зеркало, хмуро подмигнул отражению. Оглядел смотровую комнату, шкафчики с инструментами и лекарствами, стол, куда водружали мелких животных. Под столом лежала собачья шерсть, еще не успели убрать. Финансовый кризис заставил ветеринаров оказывать услуги не только по лечению собак, но и по стрижке. Это Зоя взяла на себя, спасибо ей. Двинятин стричь не умел и не хотел. Лучше заниматься любыми, самыми экзотическими животными, считал он. Хотя, если приведут даже самую обычную животину, к которой ты давно не прикасался, то экзотика та же самая. Например, коров он не видел со времен поездки в Великобританию, то есть уже несколько лет. А вот недавно…