Грязные игры
Шрифт:
Старик тоже потянулся к пряникам, отщипнул кусочек.
– Мы как-то всегда с вами начинаем с пикировки, Виктор Константинович...
– Неудивительно, - кивнул генерал-полковник.
– Мы ведь принадлежим не только к разным поколениям, но и к разным этническим типам.
Пожалуй, так оно и есть, подумал Толмачев.
Смуглый, носатый, с размашистыми бровями и скульптурно вылепленной головой, генерал-полковник напоминал античного римлянина. Только вместо тоги светлый костюм, в каких актеры из западных фильмов снимаются в роли мафиози. Александр же Яковлевич, в
– Все, что у нас общее, - продолжал начальник Управления, - это язык. Вот вы родом из Костромы, я из Карачая. Расстояние большее, чем от Берлина до Сараева. Волна и камень, лед и пламень.
Или возьмем нашего дорогого Эдуарда Геннадьевича. Он вообще из Сибири. Можно ли коренного сибиряка считать исконно русским? Я тут закончил читать Гумилева...
Эдуард Геннадьевич улыбнулся пусто и холодно, задрал ослепительную манжету и посмотрел на золотой "Ронсон".
– Извините, генерал, поговорим о Гумилеве в другой раз и в другом месте.
– Неужто в камере?
– жизнерадостно захохотал генерал-полковник и в порыве веселости хлопнул по спине своего референта.
– Хорошо.
– Он мгновенно сделался серьезным.
– Я думал, вы не торопитесь, поскольку отставлены от государственной службы. Но если нет времени, извольте... Итак, вы познакомились с нашим докладом по итогам совещания в Поваровке ц с общим планом оперативных мероприятий. Прошу высказываться.
– Доклад я прочитал внимательно, - сказал Эдуард Геннадьевич несколько агрессивно.
– Ну и что? Совещание в Поваровке похоже на пьяный треп. У меня таких донесений...
– Минуточку!
– сказал генерал-полковник и кивнул Кабышеву.
Тот достал из папки наработки отдела по борьбе с преступлениями в экономике.
– Мы жабу за бабу не выдаем, - сухо сказал начальник Управления.
– И записи пьяной болтовни не коллекционируем. Обратите внимание, Эдуард Геннадьевич, на красные галочки, которыми помечены некоторые пункты отчета ОБЭП. Ивы, Александр Яковлевич, полюбопытствуйте. Сопоставьте с нашим докладом. Допустим, полковник Сизов хвастается, как вы изволили выразиться, по пьянке, что он создает в Москве ячейки народного ополчения. Но в отчете указывается, сколько денег в последние недели сей новоявленный Козьма Минин угробил на оргработу. На наем помещений, на вербовку добровольцев и их экипировку. Вот отчет наружного наблюдения за Сизовым. Как видим, его выступление в Поваровке - совсем не пьяное хвастовство. И остальные тезисы доклада подтверждаются отчетами и донесениями наших служб.
– Да, по-моему, доклад оставляет впечатление очень серьезного документа, - примирительно сказал старик.
– Он таким и является, - отрезал начальник Управления.
– Но ваши службы...
– тонко улыбнулся Эдуард Геннадьевич.
– Они ведь могут, так сказать, и подыграть. Поскольку при военной структуре и зависимости подчиненных от мнения старших по званию...
– Не продолжайте, - поморщился начальник Управления.
– Знаете, Эдуард Геннадьевич, почему вы проиграете свои
Вы играете только с полной колодой. И с тузом в рукаве. Вы хотите получить от нас гарантии на сто процентов. А еще лучше - на сто десять. Так не играют. Не хотите рисковать - вяжите носки на продажу. Правда, и там есть риск - можно неосторожно сесть задницей на клубок со спицами.
За столом повисла неловкая тишина. Костистое лицо Эдуарда Геннадьевича налилось свекольным отваром. Он позвенел ногтем по расписному жостовскому подносу у самовара, кротко вздохнул и сказал:
– Извините...
– Да чего там!
– развел руками генерал.
– Это вы меня извините. А в общем-то я предвидел вашу реакцию на доклад. И прихватил с собой людей, которые по уши в ситуации. Можете их пытать.
И он широким жестом показал на Савостьянова с Толмачевым.
Эдуард Геннадьевич быстро выдохся со своей иронией - Савостьянов по всем пунктам плана оперативных мероприятий отвечал точно, быстро, парируя наскоки подчеркнуто доброжелательным тоном. Зато старик, когда разговор зашел о предложениях Управления по разрушению экономической базы мятежников, долго и нудно вытягивал жилы из Толмачева. Александр Яковлевич хорошо понимал общий смысл предстоящих операций, но его интересовали детали, которые с упорством дилетанта он пытался понять.
Толмачев взмок, но держался хорошо и по репликам начальника Управления чувствовал, что тот доволен его ответами.
– Сдаюсь, - сказал наконец старик, вскидывая вверх тонкие синеватые руки, похожие на птичьи лапки.
– Вы нас полностью убедили в жизнеспособности плана по предотвращению... Мы его принимаем в целом. А детали, Виктор Константинович... Ну, это уж на ваше усмотрение.
Генерал-полковник тут же положил перед стариком план и дешевую авторучку.
– Тогда подпишите - и с Богом, по коням!
– Подписать?
– удивился старик.
– В каком качестве?
– В качестве заказчика, - без улыбки сказал генерал.
– Смету и проект утверждаю.
– Вы... серьезно?
– тихо спросил старик.
– Серьезней некуда, - кивнул генерал.
– Без вашей подписи этот план чистая самодеятельность, подпадающая под целую кучу статей Уголовного кодекса. А я с законом в догонялки сроду не играл.
– Ну что ж...
– пожевал губами старик.
Он поправил очки, взял ручку и аккуратно написал на титульном листе плана: "Согласен". Поставил число и витиевато расписался.
– А мой автограф не требуется?
– спросил Эдуард Геннадьевич с уже привычной иронией.
– Ваш - нет, - ответил начальник Управления.
– Почему, позвольте спросить?
– Позвольте вам не отвечать. А то обидитесь.
– Как хотите, - досадливо сказал Эдуард Геннадьевич и поднялся. Полагаю, мы решили все, что запланировали.
И стремительно пошел на выход - высокий, сильный, в белой рубашке с пестрым модным галстуком. Настоящий теннисист.
Старик, кряхтя, тоже начал выбираться из-за стола.