Грязные игры
Шрифт:
– Булыжник - оружие пролетариата, - заметил Седлецкий, входя в прихожую.
– Вы его сначала перевяжите, а потом допрашивайте.
За ним появилась Полина. Всплеснула руками
– Давно хотела спросить, Алексей Дмитриевич... Вы ведь у Толмачева как старший брат. Скажите честно, чем занимается Николай? Он же мне предложение сделал. Понимаете? И я должна знать...
Седлецкий пожал плечами и хотел сначала отделаться шуткой. Но потом вспомнил колючие вопросы Елизаветы Григорьевны - примерно такие же вопросы.
– Твой Николай работает референтом. И это все, что пока нужно знать. Если любишь - верь ему.
Когда-нибудь, может, узнаешь больше.
Акоповы вывели парня из ванной. На голове у него белела повязка. Парень с тревогой смотрел на входную дверь и прислушивался к неясным шумам на улице.
– Не бойся, - постарался приободрить парня Седлецкий.
–
– Там тоже было много... мужиков, - вздохнул парень.
– А побежали. Дубинок испугались. Я тут во все двери стучал. И никто не открыл! Спасибо вам.
Он ушел. Гости вернулись к столу.
– Господи, что же это делается?
– спросила Полина.
– Переворот делается, - сказал Толмачев и залпом выпил из своей рюмки.
Долго молчали. Потом Акопов включил телевизор, который стоял просто на полу - не успели купить тумбу. Как раз началась программа новостей.
– Экстремистски настроенные элементы...
– Диктор не поднимал глаз от шпаргалки.
– Силы правопорядка были вынуждены, учитывая сложившуюся ситуацию...
– Выключи к черту!
– сказал Седлецкий Акопову.
– Тошно...
Они долго сидели в каком-то странном оцепенении. А за окном сгущалась промозглая беззвездная ночь.
– И все же у меня есть тост!
– наконец упрямо сказал Седлецкий.