Грязные игры
Шрифт:
Да, конечно. — Норд полез здоровой рукой во внутренний карман и достал бумажник. Хорошо, что он догадался взять наличные!
Норд достал три сотенные бумажки.
Хватит?
Врач покосился на пачку долларов, оставшихся в бумажнике Норда.
А за конспирацию?
Норд достал еще три.
Ну ладно, давай штуку баксов — и договоримся.
Норд отдал ему деньги и вдруг подумал, что он
был готов заплатить этому врачу в сто, двести, пятьсот раз больше. Да и вообще, он согласен был расстаться со своими капиталами, лишь бы сейчас
Между тем врач достал скальпель и сделал надрез поперек круглого отверстия раны. К своему удивлению, Норд почти не почувствовал боли. Зато потом, когда врач, раздвинув ткани, залез пинцетом вглубь и нащупал застрявшую там пулю, все его тело пронзила жуткая боль.
Тихо, тихо, — успокоил его врач, — ничего страшного.
Он сильно дернул и вытащил из раны темный кусок металла. Внимательно осмотрев пулю, он бросил ее в никелированную кювету.
Ну вот, — сказал он через несколько минут, завязывая последний узелок на плотной повязке, — теперь будешь жить.
Норд встал и начал натягивать рубашку и пиджак.
Погоди, погоди, — врач снова усадил его на стул, — тебе нужно еще немного посидеть. Пока сыворотка не подействует.
Сколько сидеть?
Еще минут пять. Побудь пока здесь, а я сейчас вернусь.
И он поспешно вышел из процедурной. Норд услышал, как в замке повернулся ключ. Он почувствовал, как засосало под ложечкой. В сущности, он оказался под замком. И его свобода, и вообще жизнь зависит теперь от честности (или наоборот?) этого неизвестного врача. Не слишком-то твердая гарантия.
Норд решил, не дожидаясь возвращения врача, тихо улизнуть из комнаты. Но как? Дверь заперта, и хоть взломать ее можно было за пару минут, это могло привлечь внимание. Норд встал, подошел к окну. Третий этаж. Слишком высоко.
Тут он заметил еще одну дверь, видимо в боковую комнату. Подергал за ручку, и она, к счастью, открылась. Он на всякий случай взял со столика скальпель со следами собственной крови и вышел.
Норд оказался в маленькой комнатке, в которой была еще одна дверь, ведущая в коридор. К счастью, на ней оказался замок, который можно было открыть изнутри. Норд повернул ручку и оказался на свободе.
Теперь бежать!
Норд быстро сориентировался и пошел по коридору в сторону, противоположную той, откуда привел его врач.
По дороге попадались больные в застиранных пижамах, врачи в белых колпаках и посетители в накинутых на плечи халатах. Все, как назло, внимательно оглядывали Норда. Сначала он не понял, почему вызывает такой интерес, а потом догадался, что просто у него не было халата. И главное — из-за этого любой врач мог его остановить.
Дойдя до конца коридора, Норд остановился у лифта. И тут краем глаза заметил направляющегося прямо к нему врача. Это был тот самый, который наложил ему повязку. И самое главное — его сопровождали три омоновца в бронежилетах и с автоматами!
Норду некогда было раздумывать. Нужно было бежать! Бежать!
Двери лифта раскрылись,
Норду повезло. Лифт доехал без остановок. Двери разъехались, и Норд оказался в вестибюле больницы. Он выскочил из лифта и помчался к выходу.
Но секундой позже с лестницы буквально скатились омоновцы.
Стой! — заорал один из них. — Стой! Стрелять буду!
Норд не обратил бы никакого внимания на эти крики, если бы прямо перед ним не вырос еще один омоновец, видимо, дежурный у входа.
Держи его, Вася! — донеслось из-за спины.
Омоновец широко расставил руки и тоже заорал
не своим голосом:
Стой! На пол!!
Норд и не думал подчиняться. Он резко повернулся и побежал в сторону, к гардеробу. Хотя этот маневр уже мало что мог дать.
Выход пришел неожиданно.
Молоденькая девушка надевала плащ у гардероба. Норд подбежал к ней, схватил за шею, выхватил из кармана скальпель и поднес к ее горлу. Омоновцы остановились как вкопанные.
Машину, — негромко сказал Норд, — машину с шофером. Или я перережу ей горло.
17 часов 30 минут
Москва, Генеральная прокуратура РФ
Конечно, Грязнов позвонил мне сразу же после происшествия с Патриком Нордом. Его убийство должно было стать достойным завершением всей этой истории — все оказались на том свете и соответственно ничего и никому уже не расскажут. Поэтому можно валить на них все что угодно. Что и будет, видимо, сделано. И о чем из уст Генерального прокурора будет доложено на ковре у Президента.
А что, стройная картинка получается — Сократ с Нордом воевали-воевали, вот и довоевались. Друг друга угробили. А теперь российский спорт, наконец очистившись от скверны, полным ходом двинется к новым достижениям. Разумеется, под чутким руководством Назаренко. Который теперь, я думаю, получит неограниченную власть над всеми спортивными и околоспортивными организациями. Норд уже не в счет — он выведен из игры. На него можно уже даже не устраивать покушений. Ведь даже если он будет давать показания против Назаренко, подтвердить их будет некому. Все свидетели, как уже было сказано выше, на том свете. Им наши земные дела до лампочки.
Грустно все это. Грустно и страшно. Потому что то же самое, что со спортом, можно проделать с чем угодно. Со средствами массовой информации, например. Или, скажем, с нефтедобывающей промышленностью. И без всяких коммунистов у власти, которыми нас пугали в прошлом году, перед выборами. А я, представитель правоохранительных органов, ничегошеньки сделать не могу.
Мои грустные думы прервал телефонный звонок.
Турецкий! — раздался голос Ирины.
Да, моя радость, — ответил я. С женами надо быть полюбезнее — никогда не знаешь, какова будет их вторая фраза.