Грязные игры
Шрифт:
— Ну, зачем же так, Игорь Леонидович. В конце концов я на том оружии больше десяти миллионов потерял...
— Ну хорошо, не будем считаться потерями. Я сделаю то, о чем вы просите. Только мое участие нигде не должно всплыть.
— У меня — как в сейфе Центробанка, — растянул губы в улыбке Саша.
У него уже начало сводить мускулы лица от этой маски доброжелателя и своего парня. Но, что поделать, назвался груздем — улыбайся от уха до уха. Надо, надо -передвинуть эту фигуру — офицера, между прочим, — на
— Ладно, будь по вашему, Александр Николаевич, — Введенский жестом остановил готовые посыпаться аргументы-уверения в лояльности, солидарности и прочая, прочая. — Считайте — договорились. Только учтите. Я сейчас выступаю не от своего ведомства, а приватно, от себя, лично. Как человек, по-своему вам симпатизирующий и не желающий вам зла.
— Спасибо, Игорь Леонидович. Как дочка?
— В порядке дочка. — Этим кратким ответом Введенский явно дал понять, что дошел уже до самых крайних границ «дружественности». Дальше хода не было. Заминированная территория.
Саша уже готов был попрощаться, однако Введенский остановил его:
— У меня есть для вас небольшой сюрприз. Думаю, это как раз то, в чем вы нуждаетесь, — Введенский открыл свой кожаный портфель и достал оттуда тонкую зеленую папку.
Саша быстро пролистал вложенные в нее документы. Секретные файлы!
— Ни фига себе! — присвистнул он и с искренним восхищением спросил Введенского: — Вы что, знали, о чем я вас буду просить?
— Запомните раз и навсегда, Александр Николаевич, — сдержанно, с достоинством ответил Введенский. — Мы знаем все. И обо всех.
Белов улыбнулся. Знакомый почерк! Введенский вновь заговорил о себе во множественном числе. Мы, Николай Второй, понимаешь!
— А мою папочку мне не презентуете? — вкрадчиво поинтересовался Саша.
— Рано, Александр Николаевич. Вот если доживете до пятидесяти, на юбилей подарим. Копию, — уточнил Введенский, подавая руку на прощанье.
Саша крепко пожал ее, и они разошлись в разные стороны, хотя опять на какое-то время им предстояло идти одним путем. «Вот парадокс, — подумал Саша, — мне доставляет удовольствие общение с гэбэшником! Чума!»
За его спиной неприятно, хрипло каркнула какая-то птица. Саша оглянулся на вольер. Вот так штука! Неужели это фламинго в кои-то веки подал голос? Тоже ведь — контраст между нелепым розовым тельцем на длинных ногах и способом выражать свое отношение к жизни!
XXVIII
Это есть их последний и решительный бой! Ну, пусть не совсем последний, но Аня настроена была весьма и весьма решительно.
Она стояла перед зеркалом в костюмерной и подсчитывала очки в свою пользу. Сегодня она была во всеоружии. Высокая прическа, над которой ее. парикмахер Вадик бился два часа, была ей необыкновенно
Анна еще придирчиво окинула взглядом свое отражение и, не найдя изъяна, загадочно улыбнулась сама себе и подмигнула. Держись, Белов! Ох, чуть не забыла! Взяв флакончик «Чарутти имидж» Аня выпустила из пульверизатора душистое облако и вошла н него. Нежный запах окутал ее всю, она с удовольствием вздохнула. Ну что, пора!
Сегодня был особый день — начало съемок. В мире кино первый совместный банкет, на котором присутствовала вся съемочная группа, был чрезвычайно важным ритуалом. Ведь как запряжешь, так и поедешь, — утверждали бывалые киношники. И сегодня на этот праздник она идет вместе с Сашей!
Как там говорят в народе: жена не стенка, можно и отодвинуть? Именно этим Аня и решила заняться на нынешнем торжестве. Она выбрала настоящий женский путь к достижению цели. Сегодня она заставит Сашу поревновать, а ревность, как известно, чувство, которое может толкнуть мужчину на серьезный шаг.
В их группе был молодой актер, красавчик Леня, которого Аня и решила сделать орудием претворения, в жизнь своего плана. Все подготовительные работы были проведены на высшем уровне — одного мановения ее руки было достаточно, чтобы Леня пристал к ней, как рыба-прилипала. Ну, пусть не намертво, но так, чтобы Белов, наконец, понял, какой он счастливчик. И что за счастье это он должен если не бороться, то держаться обеими руками. Все познается в сравнении!
— Ого! — Саша оценил ее приготовления. Он стоял в дверях костюмерной, протягивая ей роскошный букет белых; лилий. — Прикоснуться-то можно?
— Только осторожно! — рассмеялась она, подставляя щеку.
Устроив лилии в высокую вазу, она напоследок взглянула в зеркало. Ну просто чудо как хороша! Она сунула в сумочку духи, щелкнула золоченым замочком и царственным жестом протянула руку Саше:
— Едем...
Все были уже в сборе, они подъехали одними из последних. Праздновали в Од- * ном из павильонов «Мосфильма», в столовой, украшенной цветами и освещенной гирляндами разноцветных лампочек.
Леня был на месте, и, здороваясь с ним, Аня не просто прикоснулась щекой к щеке, как с другими коллегами, а нежно провела по лицу Лени губами, оставив светло-розовый след от помады. Высокий Леня ошеломленно смотрел на нее во все глаза, не смея стереть след волшебного поцелуя с перепачканной щеки.
Саша, казалось, не обратил внимания на то, что она явно выделила красивого мальчика из гущи киношного народа.