Гуд бай, стервоза!
Шрифт:
Она посмотрела на отца:
— Филипп, можно поговорить с тобой с глазу на глаз в моем офисе?
— Разумеется, — кивнул отец.
— Нет, — я схватил его за запястье. — Не делай этого, не ходи с ней!
Теперь они оба уставились на меня. Валери очень пристально смотрела мне прямо в глаза.
— Бедняга, ты выглядишь совершенно разбитым… Перри, мне очень понравилось ваше сегодняшнее выступление, особенно та часть, в которой выступал ты. Ты был прав, ваша группа очень хороша. Однако на вашем месте я бы поискала другого осветителя.
Я
— Так это вы, — сказал я.
— Извини.
— Это вы — Сантамария.
Валери отреагировала не сразу, но когда она это сделала, то сделала с натянутой, давно отрепетированной улыбкой.
— Что ж, меня называли многими именами на протяжении жизни, но так, кажется, никогда. Я, скорее, Нина или Пинта, как тебе такие имена?
— Именно поэтому вы и пришли в бар сегодня вечером, — сказал я. — Потому что Гоби была там.
— Извини, — сказала Валери, — но я, честное слово, не…
— За что вы приговорили ее сестру?
— Уверяю тебя, единственное, что я сегодня приговорила, это бутылочку «Маалокса», да и то потому, что выпила слишком много кофе.
— Вы отмывали эти деньги, вы делали это отсюда. Вы — банк.
— Прошу прощения?
— Перри, — сказал отец, — достаточно.
Улыбка Валери не изменилась.
— Похоже, кое-кому тут больше не требуется рекомендательное письмо в Колумбийский университет?
— Отец, не ходи с ней в офис. Мне плевать, насколько сумасшедшим ты меня считаешь, можешь запереть меня на всю оставшуюся жизнь, но только давай уйдем отсюда.
— Перри, не валяй дурака.
И прежде чем я смог остановить их, отец вошел в офис Валери и запер за собой дверь. Минуту было тихо. Я слышал голоса — поначалу голос Валери звучал ровно и спокойно, потом я услышал голос отца, потом снова голос Валери — он был уже громче. Я подошел к двери и попытался открыть ее, но она оказалась заперта изнутри. Тут отец повысил голос — он почти кричал:
— О чем ты говоришь?! Что все это значит?!
Вдруг что-то загремело, послышался звук падающей мебели — так, словно кипы книг повалились на пол. Дверная ручка лихорадочно задергалась — ее пытались открыть с той стороны, но дверь не поддавалась.
— Папа! — заорал я. — Папа, открой!
И тут грохнул выстрел.
32
Иногда доказать, что вы правы, не лучший выход из ситуации и не самый желательный. Опишите одну из таких ситуаций, когда вы были правы, но предпочли бы оказаться неправым.
Университет Чикаго
Вспышка:
Отец, пятясь, двигается к выходу из офиса, его ладони прижаты к животу, он падает между копировальным аппаратом и высокой стопкой бумаги. Его кровь на молочно-белом полу: это похоже на абстрактную картину.
Вспышка:
Валери медленно идет вперед, готовясь выстрелить в отца еще раз.
Вспышка:
Налетая на нее, я заламываю
Едва придя в себя, обхватываю отца и тащу его на себе по полу через весь офис к выходу.
Позади нас раздается еще один выстрел.
Стеклянная дверь перед нами взрывается мелкими осколками, за ней оказывается видна приемная.
Вспышка:
Двери лифта медленно открываются.
И в проеме стоит…
Гоби.
Я остался лежать на полу, распростершись на ковре и повернув голову к отцу. Над нами звучали выстрелы и проносились пули, ударяясь о стены, разбивая стекла, разнося в щепки мебель, взрывая лампы и экраны компьютеров. Где-то слева я видел, как Валери Стэтхэм крутанулась на месте и принялась без остановки палить из пистолета в Гоби или, по крайней мере, в направлении, откуда Гоби пришла, в направлении лифтов и входа в офис. Из стульев, раскуроченного дивана и подушек вылетали пучки набивки и опадали на ковер. Щепки дерева пролетали мимо моего лица и застревали в волосах.
Я вновь оглох, но продолжал чувствовать вибрацию выстрелов. Воздух пропитался гарью, глаза щипало от дыма, на языке был привкус йода. Я прополз под столом и скользнул в угол, где, притянув колени к подбородку и опустив голову, сидел отец.
— Папа! — прокричал я, но, несмотря на то что кричал я изо всех сил, так, что у меня даже горло заболело, я не услышал ни звука. — Папа! Па-па!!!
Он поднял голову, но лицо его было растерянным. Он был сбит с толку и напуган. Я посмотрел на рану у него в животе и увидел, что пуля просто оцарапала ему бок. Рана была не смертельна, но кровотечение не останавливалось.
— Нам надо выбираться отсюда! — прокричал я, не слыша себя. — Пап, нам надо…
Что-то упало прямо передо мной на пол. Какой-то предмет, то ли монитор, то ли огнетушитель — он был брошен изо всех сил и явно нацелен мне в голову. Горячие пальцы схватили меня за запястье, раскаленная сталь уперлась мне в глаз, я увидел окровавленное лицо Валери Стэтхэм — она смотрела на меня в упор, ее губы произносили: «Поднимайся».
Прежде чем я смог встать на ноги, она толкнула меня вперед, сквозь разбитое стекло и дым, схватила меня пальцами за горло и выставила перед собой, словно щит.
До моего слуха не доносилось ни звука, я больше не чувствовал даже вибраций выстрелов. Словно где-то вдалеке, я услышал кричащие голоса и увидел Гоби в двадцати футах передо мной. Она все еще держала пистолет и автомат, который забрала у мужика на Десятой авеню.
Она вся была в крови, прямо пропиталась ею, ее волосы свисали красными прядями по плечам, лицо стало сплошной блестяще-красной маской, а глаза были похожи на твердые алмазы.
«Я — Смерть».
— Полиция уже едет сюда, — раздался позади меня громкий голос Валери. — Ты никогда не выберешься отсюда. Они будут искать психопатку-литовку, которая только что ранила адвоката и его сына. Сейчас я тебя убью!