Гуманитарное знание и вызовы времени

Коллектив авторов

Это парадокс субстанции самости, который находит свое разрешение в становлении. Становление – это реальность небытия – бытия, т. е. процесс самореализации, самоосуществления. Стало быть, человек превращает себя в личность путем определенной самореализации, началом которой является самопонимание.

Проблема истинного самопонимания – это традиционная проблема философии. «Познай самого себя» – это известное требование греческого оракула. Философская мысль эпохи Возрождения и Реформации пыталась реализовать самопонимание не на основе готовых постулатов веры, а на основе аргументов рационального знания. Это казалось возможным через установление взаимосвязи субстанции универсума и субстанции самости. Если универсум – это механическая

структура, то и самость в своем становлении должна подчиняться законам механического движения. Если субстанция универсума имеет в качестве атрибутов протяжение (пространство) и мышление, то и самость человека не может не быть двойственной. Попытки обнаружить пространственные составляющие сознания как выражения самости представляются обреченными на неудачу. Но тогда как определить субстанцию самости? Философская мысль логически приходит к выводу, что субстанцией самости является перцепция. Это «атом» самости, не имеющий, однако, пространственного протяжения. Но это – не НИЧТО. Подтверждением этого может служить математика, которая признает реальность бесконечно малых величин, которые играют ключевую роль в математических исчислениях.

Признание реальности перцепции как бесконечно малой реальности, которая может не фиксироваться самосознанием человека и вместе с тем формировать его самость, означает подчинение поведения человека загадочным материальным факторам. Но разве можно отрицать телесную природу человека и понятные, подчас очевидные материальные детерминанты его поведения?

Как телесное существо человек следует принципу самосохранения, подчиняясь воздействию материальных факторов и интересов. Перцепцию можно рассматривать как бесконечно малое материальное изменение в телесной природе человека. В своей интегральной совокупности перцепции детерминируют нацеленность человека на самосохранение.

Но в этом случае поведение человека определяется действием бессознательных факторов, тогда как самость предполагает реальность самопонимания и осмысленного поведения.

Исходным основанием осмысленного поведения является ПРИНЦИП. Истина самости должна основываться на универсальном принципе. Таким универсальным принципом является позитивное отношение к миру – любовь к миру и человеку, формирующая самость и определяющая основную интенцию жизни и деятельности, преодолевающая действие эгоцентрического индекса.

Как носитель универсального принципа человек оказывается «выше» сферы влияния эмпирической реальности: он судит ее и влияет на нее своим специфическим образом. И как действующий субъект сам человек становится субстанцией. Это то, что делает человека человеком. Но как же это возможно, что универсальный принцип, не имеющий своего эмпирически данного эквивалента, может влиять на поведение человека, а вместе с тем и на эмпирические реалии жизни? И если не перцепция как материальный фактор и не принцип как идеальный фактор, то что же составляет подлинную субстанцию самости?

В качестве такой субстанции в философском анализе возникает Слово как третья реальность, слияние материального и идеального. Слово воспринимается как прафеномен человеческого универсума. Слово как прафеномен – это специфическая реальность. Ее особенность состоит в возможности выразить в конечной форме бесконечность. Иными словами, слово может быть носителем бесконечных реалий универсума, т. е. превращаться в безусловную объективность. Стало быть, самость, если она владеет метафизикой слова, может выходить за узкие пределы эгоцентрического индекса и отождествлять истинную реальность (de Re) с объективностью бесконечности. В этом смысле человек и становится подобием Бога.

Таким образом, слово образует специфический человеческий универсум. Как таковой он становится предметом философского анализа, посредством которого постигается и сущность самости.

С этой точки зрения реальность слова нужно расшифровать. Эту реальность и попытался расшифровать Людвиг Витгенштейн (1889–1951). Он рассматривал слово через посредство реальности его смысла. Смысл слова это та мысль, которая соединена с материальным ее воплощением. И здесь обнаруживалась парадоксальная ситуация: сущность мысли не совпадает с ее материальным воплощением в предложении. На самом деле, определенная мысль, выраженная в предложении на английском языке, может быть адекватно выражена и на других языках – на французском, русском и т. д.

Витгенштейн задается вопросом: существует ли мышление, и если да, то где оно находится? В голове – это означает совпадение с мозгом, но анализ физиологии мозга не обнаруживает содержания мышления. В руке, которая держит перо и излагает мысль путем написания слов? Но тогда мышление находится

везде, где имело место написание – в летописях, библиотеках, архивах. В речи? – но тогда мышление нужно искать в работе голосовых связок, в их физиологии. Когда ссылаются на присутствие разума во всех этих конкретных случаях языковой коммуникации, то, согласно Витгенштейну, не дают реального объяснения явления, а всего лишь используют метафору. Витгенштейн ставит вопрос, что называется, «в лоб». Этот вопрос обычно стремятся обойти, поскольку подозревают, что на него нет вразумительного ответа. Витгенштейн не боится прямой постановки вопроса отчасти потому, что он был поставлен в «Голубой книге», которая первоначально циркулировала в частном порядке в виде лекций, а затем была опубликована в 1958 г. и перепечатана в 1962 г. в философской антологии в Нью-Йорке [176] .

176

См.: Wittgenstein L. The blue book // Philosophy in the twentieth century: An antology. – N.Y.: Random House, 1962. – Vol. 2. – P. 710–773.

В «Голубой книге» Витгенштейн поднимает вопрос о локализации мышления, ответ на который может служить исходным пунктом для определения его реальности. Что же, локализация – это бумага, на которой написан текст? Или это рот, которым мы говорим, или это голова, где находится наш мозг? Все это кажется условным и относительным, поскольку мы видим различным образом один и тот же предмет с разных точек зрения. Два человека могут видеть по-разному один и тот же предмет, но это не значит, что один из них говорит неправду.

Эта относительность локализации, считает Витгенштейн, может корректироваться обучением. Существуют два вида такого обучения: натаскивание, т. е. показ конкретных навыков действий, и снабжение правилом, например, алгебраической формулой для математических исчислений. В таком случае ментальная активность начинает совпадать с оперированием знаками.

Что такое оперирование знаками как ментальная активность? Например, вы направляете посыльного с запиской к хозяину магазина – «продай шесть яблок». Он берет записку, находит на полке надпись «яблоки», отбирает шесть штук и передает их посыльному. Слова здесь играют роль знаков, оперирование которыми и дает правильный результат. Это – простой пример оперирования знаками, которые можно отождествить с ментальной активностью. Этот пример может служить исходным основанием формирования концепции. Витгенштейн предлагает начинать с примитивных языков и языковых игр, в которые играют дети, постепенно прибавляя к этим более сложные формы объяснения. Продуктивности этого процесса мешает стремление к обобщениям, что порождает характерные философские заблуждения. Это мнение о том, что должно быть – нечто общее для всех сущностей: термин «игра» применяется для всех игр, а «алкоголь» как для пива, так и для вина. Но это – разные сущности. Если мы используем слово «лист», то считается, что владеем общей картиной в противовес картинам конкретных листьев. Метод редукции, сводящий объяснение естественных явлений к наименьшему числу законов, имеет свои негативные последствия, превращаясь в источник метафизики, ведущий философию в полную темноту, считает Витгенштейн [177] .

177

Wittgenstein L. The blue book // Philosophy in the twentieth century: An antology. – N.Y.: Random House, 1962. – Vol. 2. – Р. 725.

Можно сказать, что это – одно из сбывшихся пророчеств и вместе с тем одно из фатальных заблуждений. На самом деле совпадение ментальной активности с оперированием знаками превращается в массовую характеристику сознания человека, в цивилизационную особенность информационного общества, в котором воссоздание реальности на экране компьютерного устройства осуществляется путем нажатия клавиатуры со знаками в определенной последовательности. Здесь процесс обобщения утрачивает свой «когнитивный смысл». На самом деле, знаки не несут в себе реальных качеств тех объектов, которые они символически изображают. Очевидно, например, что в действительности пиво и вино предстают в своих специфических качествах, а не в химической формуле алкоголя. Соответственно и метафизика, определяющая исходную сущность универсума как основания адекватного самопонимания и самоопределения человека, может восприниматься как некий «мрак», из которого не рождается действительный мир. Между тем мир, который воспринимается сознанием человека, состоит из знаков и образов.