Гувернантка

Сарк Сильвия

«Я такая же фантазерка, как и Аделаида, — подумала девушка, — и такая же глупая. Хоть тут и жарко, я пока не привыкла к здешнему холоду, так что нужно поскорей закутаться в шаль, если не хочу простудиться».

Накинув на плечи шаль, Софи уселась составлять список необходимых для занятия книг. Чем быстрее она узнает точное расписание своих занятий, тем лучше. Софи считала безделье самым непростительным грехом, а пока, пользуясь свободой, решила написать письмо домой.

«Дорогая мама. Я знаю, вы с нетерпением

ждете письма, чтобы узнать обо всем, что случилось со мной с того момента, как я покинула дом…»

Ее перо словно бежало по бумаге, перечисляя все события, описывая славных воспитанниц и хозяев. О князе девушка сообщила: «Мне кажется, князь Разимов будет заботливым и справедливым хозяином. Он придает большое значение образованию детей. Его взгляды поразительны и глубоки». Но, подписавшись: «Ваша преданная и послушная дочь Софи», она решила, что князь, о ком она писала в письме, и тот, кого она видела в библиотеке, два разных человека. «У него на правой руке, — добавила Софи, — шрам, оставленный когтями медведя. Знаете, мама, я читала, что охота на медведей очень опасное занятие. Но я спешу заверить вас, что русские далеко не дикари».

Чистый, будто хрустящий, воздух обжигал лицо. Грациозные лошади, трясущие гривами и позвякивающие бубенцами, стремительно мчали карету вдоль Невы. На меховой шапочке Татьяны весело подрагивало перо. Коричневый мех придавал свет и глубину карим глазам девочки, обещавшей в недалеком будущем стать настоящей красавицей. Голубые глаза княжны Екатерины сверкали двумя яркими звездами, когда она выглядывала из-под соболиной накидки. Маленькая девочка смотрела на все с нескрываемым восторгом. Рядом, выпрямив спину, сидел Алексис. Мистер Хенвелл указывал Софи на достопримечательности великого города.

Теперь перед ними вздымалась ввысь величественная статуя Петра Великого. Какой необузданный конь под ним, подумала Софи, как могущественна рука, что указывает в сторону Невы!

Снег прекратился. Миновав роскошный фасад Зимнего дворца, они увидели вдалеке Петропавловскую крепость. Воздух, холодный и прозрачный, был словно наполнен колокольным звоном церквей и звоном бубенцов на лошадиной сбруе. Звенела также, устремляясь вдаль, река.

Было три часа пополудни. Морозное солнце играло лучами на шпилях и куполах соборов, на бронзовых решетках Летнего сада с заиндевелыми деревьями.

Софи взирала на живописный городской пейзаж с детским восторгом. Ей казалось, что окутывающая ее морозная мантия поддается под первыми, гулко пульсирующими ударами пробуждающейся жизни. Девушка будто впитывала окружающую красоту и ругала себя за неразумность и непонятно откуда взявшийся страх. Чего она боится? Софи не знала. Ведь бояться ей было нечего.

— О! — воскликнул Алексис. — А вот и Анна Егоровна! У нее самые быстрые лошади в Петербурге. Чудо, а не лошади, да, мистер Хенвелл?

Будущий гвардейский офицер, Алексис отдал честь. Сидящая в карете дама улыбнулась и поклонилась — очаровательная молодая женщина с изящным, заостренным лицом, почти скрытым мехом капора.

— Это и

в самом деле чудесные лошади, — согласился Эдвард Хенвелл.

Что-то в его тоне заставило Софи повернуться к нему. Он улыбался, словно посвященный в тайну. Софи смотрела вслед карете, увлекаемой сказочными лошадьми, пока она не исчезла.

— Какая красавица, — тихо обронила девушка.

— Вы не хуже, мисс Джонсон! — с жаром заявила Татьяна, которая со свойственной детям горячностью поспешила выказать Софи свою преданность. Все, что касалось мисс Джонсон, в ее глазах выглядело совершенным.

— Я согласен с княжной Татьяной. Я тоже считаю, что капор очень идет мисс Джонсон, — улыбнулся мистер Хенвелл.

Как он смеет! Обсуждать ее внешность, да еще при детях! Стараясь сохранять спокойствие, Софи немного отодвинулась от мистера Хенвелла. Однако мужчина уловил ее движение, и тут же его взгляд стал насмешливым. Софи догадывалась, что, доведись им находиться в компании друг друга слишком много времени, ей пришлось бы держать себя в руках, чтобы не потерять терпение. Мистер Хенвелл обладал удивительной способностью выводить ее из себя. Вряд ли он делает это намеренно, размышляла девушка, стараясь избавиться от неприязни к нему.

И тем не менее, Софи была рада его помощи. С не меньшим интересом, чем дети, она слушала увлекательные рассказы об истории Петербурга, на которые мистер Хенвелл был неистощим.

— А на следующей неделе, — закончил он, — мы поедем в Эрмитаж.

— В музей! Как ну-д-но, — протянула княжна Екатерина, помахав меховой варежкой маленькому мальчику в проезжавшей мимо карете.

— Ничуть не нудно, — сделала замечание Софи. — Даже я читала об Эрмитаже. Там есть золотой павлин с хвостом, украшенным драгоценными камнями. Он распускает его, словно живая птица. А еще там есть золотой петух, который кукарекает, и золотая сова, которая вращает глазами, и все они прячутся в укрытие под золотым деревом.

— Я подарила бы вам золотого павлина! — произнесла Татьяна, влюбленно глядя на гувернантку.

— А я — золотую сову, — подхватил Алексис.

— А я, — заявила княжна Екатерина, — золотого петуха.

— Но тогда мистеру Хенвеллу ничего не осталось бы! — воскликнула Татьяна.

— А я подарил бы самую лучшую вещь, — вмешался мистер Хенвелл. — Я подарил бы мисс Джонсон золотое дерево, чтобы она могла прятаться под ним от дождя. — Он повернулся и серьезно глянул на Софи, но она сказала сердито в ответ:

— Мне кажется, вы все болтаете глупости. Как вернемся, напишете подробный отчет о том, что видели сегодня. На правильном английском!

— Ну вот, — с досадой заметила Татьяна, — вы теперь стали похожи на мадемуазель Альберт. Я передумала дарить вам павлина, моя дорогая мисс Джонсон.

И, словно в поддержку ей, веселая компания дружно рассмеялась.

В просторном холле у мраморной колоны их поджидала мадемуазель Альберт — темная фигура на фоне мраморной белизны. Когда дети, радостно щебеча, вошли в холл, мадемуазель резко оборвала их по-французски. Повернувшись к Софи, она добавила на английском: