Гвардия Хаоса

Акисс Ардо вин

Он обернулся, чтобы узнать состояние второго звена. В нем осталось всего трое бойцов: Арриан, его дочь Табея и Джереон, их дальний родственник. Дэмиан сразу понял причину таких ужасающих потерь, когда увидел Ришари, окутанную таким же электрическим вихрем, как и у Стражей. Она обладала той же мистической способностью, что они.

Это все меняло. Из неожиданного открытия Дэмиана следовало, что Мисторг угодили в ловушку, которую Гвардия готовила годами. За все время наблюдений за Ришари она ни разу не проявила себя как обладательница

мистической способности электромагнитного свойства. Учитывая ее регенерацию, она становилась для Стражей непобедимым противником.

Им следовало немедленно бежать. Но уйти от Ришари можно было лишь с помощью перемещения в пространстве в виде молний — вряд ли она могла использовать этот прием так же хорошо, как и Мисторг. Вот только пока Дженази иссушает воздух, использовать эту способность почти невозможно. Оставалось два варианта: два Стража остаются и жертвуют собой, чтобы остальные смогли сбежать, либо Дэмиану требовалось любой ценой убить или хотя бы на время обезвредить Дженази.

При выборе первого варианта получалось, что из четырнадцати Мисторг в живых останутся лишь трое: уже покинувшая поле боя Марлис, Табея и Арриан. Или Джереон — это зависело от того, кто вызовется добровольцем.

Второй вариант спасал жизнь пятерым. Дэмиан едва не завыл от отчаяния — он уже потерял девять родных по крови и духу, и больнее всего было знать, что среди них двое его сыновей.

Решение было принято.

Дженази уже почти добрался до Дэмиана, Мисторг почти равнодушно отметил признаки применения Гвардейцем мистической способности, аналогичной его собственной. Если тот владел одновременно регенерацией и гидрокинезом, то не было ничего удивительного и в том, что к этому списку была добавлена и молния. Это было уже неважно. Дэмиан был готов применить один из самых мощный козырей своей мистической способности.

Верным было утверждение, что его тело не могло выдержать ту скорость, которая была доступна в теории. Но это не значило, что Дэмиан не мог использовать многократное ускорение вообще. Долю секунды и только один раз. Скорее всего, в жизни.

И Дэмиан нажал на свой внутренний спусковой крючок, предварительно сняв все предохранители. Скорость рывка достигла почти километра в секунду, и пока он летел сквозь пространство к Дженази, время застыло. Те считанные метры, которые разделяли их, превратились в долгие часы ожидания, во время которых не рекомендовалось не только моргать, но даже просто вращать глазными яблоками.

Потом был один-единственный удар, который практически оторвал Дэмиану руки. Но все равно это был хороший удар.

Пока отрубленная голова Дженази вращалась в воздухе, Командующий Небесной Стражей концентрировался на выживании. Теперь ему следовало погасить этот невероятный импульс, который подарил победу в бою.

Мышцы рук и ног Дэмиана были разорваны в клочья, поэтому

чтобы заставить их двигать, он отправил в них электрические импульсы с помощью мистической способности. Тормозить уже искалеченными частями тела об землю — лучшее, что он мог придумать.

Левую руку Дэмиан потерял сразу, правая висела на сухожилиях. Ноги оказались крепче, но ненамного. И в итоге он все-таки остановился — ценой перелома практически всех костей.

Лежа на спине и смотря в небо, Дэмиан с трудом сделал слабый вдох. Боль придет немного позже, а сейчас он радовался совершенно нормальной для здешних мест влажности. Теперь можно было стать молнией и вернуть уцелевших домой — на это Мисторг был способен даже в таком состоянии.

А потом чья-то тень накрыла неподвижного Дэмиана и острый клинок пронзил его сердце — без жалости и сомнений. Мисторг не узнал убийцу — он не видел его лица. И только на границе погружающегося во тьму сознания понял, что у того просто не было головы.

***

— Все в порядке, инспектор?

Голос Дженази вывел Просперо из оцепенения, которое было вызвано картиной его воскрешения из мертвых. Инспектор даже не сразу понял, что иллюзия-воспоминание было развеяно и он снова стоит в холле особняка синьоры Элизабет. Просперо все еще видел окровавленную и обнаженную Ришари, которая несла отрубленную голову Дженази к его же обезглавленному телу. Тело энергично ползло навстречу.

А потом девушка просто соединила эти две части, и они вновь стали одним целым.

— Инспектор?

Просперо сфокусировал взгляд на естественных рисунках дубового паркета под ногами. Оказалось непросто убедить себя в том, что это, в отличие от увиденных только что крови и ран, и есть часть реальности, в которой Эспозито живет.

Просперо поднял взгляд на Дженази, и тот невольно застрял на его шее. Шрама не было. Ни единого намека на то, что когда-то эта голова была отделена от туловища.

— Я в порядке, — ответил Просперо, нечеловеческим усилием отводя взгляд в сторону. — Просто тяжело осознать, где я сейчас на самом деле нахожусь.

— Извините. Я крайне редко погружаю людей в такие ментальные реконструкции и забыл о том, что отключать их нужно постепенно.

— Ничего страшного, — Просперо вспомнил, что значит быть веселым и невозмутимым. — Я получил весьма ценный опыт. Хотя, признаться, полностью упустил из виду вашу схватку.

— Понимаю. Переживали за Ришари.

«И не только за нее,» — подумал Просперо. Среди синеволосых воинов были молодые и привлекательные девушки, судьба которых инспектору была небезразлична.

— Никогда не видел, чтобы женщина… человек сражался так, как она. Это было похоже на…

— Безумие. Ришари безумна в бою. Никакого хладнокровия и намека на трезвый расчет. Воплощенная страсть к разрушению. Все остальное для нее теряет всякое значение.

— Мне кажется, вы сгущаете краски, — возразил Просперо. — Когда она увидела, что вы… лишились головы, то позволила оставшимся врагам бежать и занялась вашим спасением.