Гвианские робинзоны
Шрифт:
Бежать нужно было как можно скорее. Если от огня только что с огромным трудом соорудили заслон, то от воды спасения нет. Молодой человек хотел немедленно принять меры для избавления от страшной угрозы, не забыв и о раненом, как вдруг с отчаянием обнаружил, что хижина уже полностью окружена. Путь к отступлению был отрезан. Поселок «Удача» превратился в остров. И очень скоро стал совсем маленьким островком. Вода, вышедшая из естественных пределов, прибывала с неумолимой методичностью, смывая все на своем пути, словно огромной скатертью покрывая неровности земли, устрашающе мрачная и бездушная.
— Что будем делать? — хладнокровно спросил у молодого человека его компаньон.
— Ей-богу, эта старушка Гвиана устроила нам весьма странный прием! Если б мы раньше не испытали все мыслимые лишения, не избежали бы массу опасностей и не преодолели бы множество
ГЛАВА 3
Сколько бы ни писали о Французской Гвиане, наша прекрасная колония остается почти неизвестной в метрополии, или, вернее, представление о ней полностью искажено. Напрасно тратят силы серьезные путешественники, добросовестные писатели, натуралисты, администраторы, экономисты или географы, восставая против этой дискредитации, столь же упорной, сколь и несправедливой. Что бы ни говорил в прошлом веке скромный и самоотверженный исследователь Леблон, что бы ни писали в более близкое нам время Моро де Жоннес, Нуайе, Каррей, Сент-Аманд или Мальт-Брен, вопреки мнению коменданта Фредерика Буйе, весьма привлекательного историка Гвианы, несмотря на свидетельства доктора Крево, для широкой публики наша колония — сплошное малярийное болото, смертельно опасное для европейцев.
Опросите девять десятых французов из метрополии, поговорите с ними о Кайенне… И три эти слога вызовут в их сознании мир нищеты, ужасных страданий, смертельных болезней. Кайенна!.. Эта невежественная клевета настолько укоренилась, что даже огромное кладбище на северной окраине Парижа носит название Кайеннского… Какая несправедливость! Какое абсурдное представление об очаровательной стране! Ей недостает лишь подлинной известности, чтобы превратиться в одну из самых драгоценных жемчужин нашего колониального ларца.
Увы, страны в чем-то похожи на людей. Сколько высоких репутаций низвергнуто или растоптано из-за ничтожных событий человеческой жизни! Сколько стран неисправимо оболгано из-за каких-нибудь случайных обстоятельств! В Гвиане, чьим воплощением для большинства служит Кайенна,
видят одно только «гетто" note 342 , где собраны печальные жертвы наших гражданских раздоров вперемежку с уголовными преступниками, которых осуждает и карает общество. Никакого значения не имеет ни удивительное плодородие этой земли, ни ее богатейший растительный мир, ни ее золото. Гвиана — край отверженных, каторжный ад, рассадник всяческих болезней.
Note342
Гетто — первоначально так называли особые кварталы в городах Востока и Европы, вне которых не разрешалось жить евреям. Позднее слово приобрело более широкое и переносное значение, в котором оно и употреблено у Буссенара.
Но разве Австралия, английское владение, чье процветание и благополучие сегодня всем очевидно, не обладала такой же репутацией?.. Какое значение имеет для наших соседей воспоминание о «транспортированных» из Тайберна и Ботани-Бей! note 343 Что им до соседства с заключенными! Разве не построили те за несколько лет такие города, как Мельбурн, Сидней, Брисбен, Аделаиду или Перт? Заблуждения и реальность не уравновешиваются на жизненных весах. Итог бывает сдвинут в ту или другую сторону. Но отбросим это обстоятельство, предадим забвению страдания депортированных и бесчестье транспортации note 344 . В течение двух веков предпринимались многочисленные попытки создать в нашей колонии крупные предприятия и поселки, добиться того процветания, которого ей так недоставало. Однако плоды были жалкими. Представляя на суд читателя беглый, но достаточно полный исторический очерк, даю возможность самому оценить, могли ли не кончиться полным провалом сумасбродства большинства начальников, а с другой стороны, просчеты и неудачи отдельных личностей преуменьшить хоть на йоту ценность
Note343
… из Тайберна и Ботани-Бей. Тайберн — уголовная тюрьма в Лондоне, Ботани — залив у берегов Австралии, где находилось место высадки доставленных из Англии на кораблях ссыльнокаторжных. (Примеч. авт.)
Note344
Прошу читателей не забывать, что слово «депортация» относится только к людям, обвиненным в политических преступлениях, а «транспортация» — к уголовникам. (Примеч. авт.).
Прежде всего хочу развенчать ошибочное мнение относительно местных природных условий. Аргументов более чем достаточно, цифры красноречивы. Статистика, собранная об одних только европейцах, наглядно подтверждает, что климат страны самый здоровый среди всех наших колоний. Действительно, среднегодовые показатели смертности в войсках гвианского гарнизона за тридцать минувших лет в сопоставлении с другими колониями указывают на легкость акклиматизации европейцев в данном регионе.
Из отчета о смертности, помещенного в «Revue coloniale», видно, что в Гвиане ее процент составляет 2,81, тогда как в Суринаме и Демераре — 8,20, на Мартинике — 9,10, а в Сенегале — даже 10,90!
В среднем уровень смертности здесь примерно такой, как и в Париже, где он в 1854 — 1859 годах составлял 2,8 на сто, а в 1860 — 1868 годах — 2,45 на сто.
В нашей экваториальной колонии лихорадка не часто приобретает характер злокачественной, сильно ослабляет людей, но от нее не умирают. Дизентерия здесь почти не встречается, а случаи желтой горячки, свирепствующей в прочих колониях, крайне редки. Наконец, как убедительно замечает комендант Буйе, из-за нездоровых условий в некоторых районах Гвианы было бы несправедливо обвинять в плохом климате всю страну, как абсурдно судить о Франции только по Солони note 345 , а об Италии — по Марэ-Понтен. Есть в Гвиане места действительно нездоровые, гнилостные, но куда больше превосходной, исключительно благодатной для человека земли. И все дело в том, чтобы ограничить колонизацию именно такими регионами, а к другим подбираться исподволь, с большой осторожностью.
Note345
Солонь — малоплодородный, сильно заболоченный район на юге Парижского бассейна. (Примеч. перев.)
Разве мы не видим сегодня, как коммуна Сен-Лоран, некогда заболоченная до такой степени, что пребывание там заключало опасность для жизни, после великолепно выполненной раскорчевки полутора тысяч гектаров превратилась в одну из самых цветущих и здоровых территорий?
В общем, жить в Гвиане можно, как и повсюду. Здесь встречаешь глубоких старцев всех классов общества и всех цветов кожи. Можно привести немало примеров долголетия среди креолов и европейцев note 346 .
Note346
В наше время европейские переселенцы обрабатывают землю в Гвиане и выполняют самые тяжелые работы. Некоторые трудятся каменщиками, пильщиками, лодочниками, плотниками. Иные не боятся болотистой глубинки, где строят набережные и прокладывают каналы. Эту адаптацию вполне подтверждают суждения Гумбольдта в его чудесном «Космосе». Впрочем, испанцы и португальцы отлично акклиматизировались в Южной Америке, где занимают все побережье. Почему же французы должны им уступать? (Примеч. авт.)
И только злоупотребления всяческого рода, ввиду крайней жары, представляются более опасными по сравнению с другими зонами. Никогда не следует забывать, что за малейшие нарушения правил гигиены рано или поздно следует кара, а невоздержанность в местных условиях таит в себе смертельную угрозу.
Свидетельства истории не менее убедительны, чем статистические данные. Если с помощью цифр мне удалось показать, что пребывание в подобном регионе далеко не так губительно, как об этом принято думать, то я также надеюсь доказать, что все попытки колонизации, совершенные в прежние времена, неминуемо должны были завершиться оглушительными провалами, в которых сама колония нисколько не виновата.