Гвиневера. Осенняя легенда
Шрифт:
– Я здесь ни чем не связан. Могу добраться до границы с Шотландией, посмотреть, в чем там дело, и быть дома еще до возвращения Артура. И если это существо – то, что о нем говорят, у меня окажется возможность доказать превосходство Христа над языческими духами.
Послышался одобрительный шепоток, а Лионель предложил сопровождать брата.
– Сколько лет мы не путешествовали вместе, – сказал он.
Мужчинам явно требовалось что-то еще, кроме праздного шатания при дворе, и, снабдив их сухарями, вяленым мясом и кожаной палаткой, мы с Бедивером
Было нечто по-детски трогательное в том, как они устремились в погоню за сверхъестественным, как мальчишки охотятся за жаворонком. Я посмотрела на однорукого воина и рассмеялась.
Это было, конечно, до того, как мы услышали о Зеленом Человеке из первых рук, и мне было невероятно интересно, с чем они приедут домой.
15
МОЛИТВЫ
Кто-то однажды сказал, что молитвы – это просто повзрослевшие мечты, и, вероятно, был прав. Во времена нашей юности окрепла мечта Мерлина, и идея единой страны под рукой справедливого короля наполнила нас бесстрашным воодушевлением. Но наш пыл усмирили годы и понимание того, что человек может погибнуть так же легко в стычке, как и в большом сражении. Смерть Герайнта показала, как мы все хрупки, и я ежедневно молилась, чтобы дело Артура у союзных племен котилось благополучно и он поскорее бы вернулся домой.
Я молилась и за других: за Ланса, по какой бы земле он ни скитался, за Мордреда, который даже не представлял, какие тени к нему подкрадывались, за Борса и Лионеля, с замечательным мужеством погнавшихся за сверхъестественным. Всех старых богов – Бригантию и Цернунну, Мапоносу и даже конную богиню Эпону – всех их я в то лето преследовала своими мольбами.
И вот, когда осень накинула на землю золотую вуаль и папоротник-орляк на холмах стал цвета меди, мои молитвы были услышаны.
– Дорогу! Дорогу людям короля!
Стража бросилась открывать тяжелые ворота, и за мной послали пажа. Он нашел меня на кухне, где я на зиму заворачивала сыры в вощеную ткань.
– Быстрее, миледи! Возвращаются Борс и Лионель, а между ними какой-то связанный дикарь. Лютый, как зверь!
Я бросила работу и побежала по ступеням в зал, на ходу вытирая руки о передник. Изо всех дверей выныривали люди: женщины из прядильни, конюхи из конюшни. Даже повариха гналась за мной по пятам. Мы спешили к дорожке, где любопытные сгрудились вокруг прибывших. Небольшая толпа металась туда и сюда, а потом разделилась надвое, когда оруженосцы бретонцев растолкали ее по сторонам, и вся честная компания появилась в просвете.
Первыми по крутому склону поднимались Борс и Лионель. Лошадь они вели между своими конями и постоянно оглядывались на тащившуюся сзади повозку. Рядом, держа ладонь на рукоятке меча и посматривая на толпу, шел Ламорак из Рекина. Я удивилась, неужели он опасался, что Гавейн с братьями способен напасть на него даже в вотчине короля?
– Злой дух! Они
– Но оно вовсе не зеленое, – заспорил его товарищ. – Просто грязное и в крови.
– Осторожнее! – предупредил кто-то, когда затрепетали узлы на повозке. – Он может порвать путы!
От страха и изумления зеваки притихли и стали творить все знаки от зла, которыми снабдили их боги. Когда я приблизилась к небольшому отряду, все другие почтительно отступили и жадно наблюдали, что произойдет дальше.
– Ламорак обнаружил его в Кланском лесу, – объявил Борс, спрыгивая с седла. Он взял меня за руку и проговорил почти шепотом: – Ужасное зрелище, миледи. Может быть, вы хотите, чтобы мы его сначала слегка отмыли?
Но неведомая сила притягивала меня к этому существу. Вонь была удушающей – не только от грязи и неухоженности. На одной ноге гноились болячки, на руке чернели ужасные синяки. Треугольное лицо перекрещивал шрам; оно распухло и было покрыто запекшейся кровью. Он безумно выл и мотал головой, а когда открывал глаза, то не мог остановить их на чем-нибудь одном. Но меня ослепила их голубизна.
– Ланс… Ах, Ланселот, что с тобой случилось? – Ноги у меня подкосились, и Борс крепче сжал руку на моем запястье.
– Скорее всего, медведь, – объяснил он. – Наверное, несколько дней назад. Когда Ламорак наткнулся на него во время охоты, он уже был в таком состоянии. Мы их встретили на дороге. Все время рвется – только так его и можно везти.
Слезы радости и муки заструились по моим щекам, и я бросилась к несчастному умирающему существу, но Борс резко отстранил меня.
– Он не в себе, миледи, и может вас покалечить. Придется затащить его в конюшню и привязать в стойле, пока не придет в чувство – или в полное изнеможение, а тогда осмотрим раны.
Сказано было правильно, но я тут же стала спорить.
– Глупости! Это лучший воин в королевстве. Личный защитник королевы. Неужели вы думаете, Артур потерпит, чтобы его держали в амбаре? – Я совершенно овладела собой и переводила взгляд с Борса на Лионеля и Ламорака. – Отведите его в зал. Мы разожжем огонь и позаботимся там о нем.
Долю секунды мужчины колебались, и тут ко мне с нижнего пастбища подоспел Гавейн:
– Вы слышали, что сказала ее величество? – проревел он, особенно сурово поглядывая на Ламорака.
Не без труда мы оказались в зале. Там я распорядилась принести чистый тюфяк и переставила один из столов поближе к огню.
– Повариха мигом его разыщет, – предложила Линетта.
– Она уж мигом, – бросила я в ответ, неспособная думать ни о чем, кроме Ланса. Он был так же огромен, как и Ламорак, и почти настолько же силен, поэтому потребовались усилия всех присутствующих мужчин, чтобы поднять и удержать его на новом ложе, где его спеленали широкими кожаными ремнями.
– Лекарь на юге с Артуром, – напомнил мне Гавейн. – Нужно найти другого врачевателя.