Хаджи
Шрифт:
– Это может оказаться опасным. Они могут сговориться друг с другом.
– Ваше высочество, вы внук великого Ибн Сауда, кто всегда в моих молитвах, да благословит Аллах его бессмертное имя. В чем наши принципы? Никакого мира с еврея-ми. Никаких переговоров с евреями. Нет - возврату беженцев в сионистское существова-ние. Нет - переселению беженцев в арабские страны. Все остальные делегаты согласны с этим. Мы едины. Этого не изменить этим маленьким самозванцам. И пусть занимаются мартышкиным трудом. Мы говорим, говорим. Неделю, месяц, шесть месяцев. Они скоро выдохнутся.
Али Рахман
– Что будем распределять по другим делегациям?
– Несколько тысяч здесь, несколько тысяч там, - ответил Кабир.
– Ключевым гене-ралам и министрам - чуть побольше. Достаточно для того, чтобы наши пожелания были исполнены.
– А что насчет этого черномазого раба?
– спросил Али Рахман.
Кабир прокашлялся.
– Пожалуйста, не употребляйте этого выражения на публике, мой принц. Доктор Ральф Банч - очень уважаемый человек, несмотря на несчастное происхождение.
– Можем мы добраться до него?
– Мы это тщательно исследовали. Он не берет подарков. Но в отношении наших ме-тодов он наивен. Мы его засосем в наше болото.
– Кабир нервно облизнул губы и запустил пробный камень.
– Наверно, ваш бессмертный дед, все хвалы ему, дал вам инструкции, которые я запрашивал...
– Относительно чего?
– О нашем дальнем плане запереться с Сирией и Египтом после конференции.
Али Рахман щелкнул своими длинными пальцами, погладил свою козлиную бородку и кивнул.
– Скажите египтянам и сирийцам, что они будут получать по миллиону долларов в день на оружие от Саудовской казны.
– Это именно то, что они хотят услышать, мой принц, - сказал Кабир, едва сдержи-вая возбуждение.
– И еще одно дело...
– Что за дело?
– Как я вам говорил, пресса на Западе очень сильна. Запад покупает нашу нефть. Я имею в виду жест, оказывающий на них влияние, - пожертвование на помощь беженцам. Это будет ими очень хорошо принято.
– Нет!
– прервал его Али Рахман.
– Мы не станем вовлекаться в помощь. Беженцы сами создали себе это положение.
– Но ведь это Объединенные Нации создали сионистское чудовище, - настаивал Кабир.
– Вот именно! Значит, Объединенные Нации и отвечают за беженцев. Это дело всего мира, а не арабов. Суть в том, что если беженцам сделать жизнь слишком удобной, то они будут довольны тем, чтобы сидеть и гнить в лагерях. Их надо держать в жажде отмщения.
– Кажется, у меня есть одна идея, - сказал Кабир, притворяясь, что сделал открытие только что.
– Не вскакивайте со своего места, мой принц, но предположим, что мы сооб-щим западной прессе, что есть планы переселить беженцев в арабские страны.
– Что!?
– Умоляю, дайте мне кончить. Не следует недооценивать важность завоевания сим-патий Запада. Скажем, Египет объявляет о плане забрать беженцев в Полосу Газы и по-степенно переселять их на Синай. Других возьмет Ливия. А теперь предположим, что Си-рия объявляет о переселении беженцев
– Ваш язык готовит себя к ампутации, Кабир!
– Нет, нет, нет, мой принц. Пожалуйста, выслушайте меня. После этих заявлений ве-ликий королевский дом Саудов объявляет, что будет жертвовать по миллиону долларов в день для переселенцев.
Рахман покраснел, но вместе с тем почуял ловкость мышления Кабира.
– Все эти заявления - лишь для Запада. Мы тем самым доказываем, что мы вовсе не непримиримы, доказываем, что мы гуманны. Проходит время. Конференция закончена. Проходит еще время. Планы переселения бледнеют на горизонте, как закат в пустыне. Миллион в день ни разу не истрачен, но теперь уже сдвинут в закупку оружия. Все это обеспечит нам большую пропагандистскую победу здесь, в Цюрихе.
Чувство ярости уменьшилось, и становилась видна шелковая прелесть замысла. Пустынная хитрость принца Али Рахмана начала выделять соки интриг.
– Я поговорю об этом с моим дедом и принцем короны. Как люди пустыни, они смо-гут увидеть достоинства замысла.
– А я тем временем буду держать под контролем все делегации, поверьте. И давайте втянем в дело ливанцев, - сказал Кабир.
– Зачем? Они не более чем страна дешевых торговцев, в которой полно неверных.
– Ах, но они уступают лишь великому дому Саудов, когда он приходит к прогрес-сивному мышлению. Даже теперь принцы Кувейта и Омана открывают ... э-э... чудесные альтернативы Швейцарии. Бейрут становится Парижем, Меккой, все семь раев соединены в одном. И несмотря на присутствие большого числа христиан, это по-настоящему наши люди. Жест в сторону ливанцев.
– Делайте это аккуратно, Кабир.
– Сущие пустяки.
– Очень хорошо, но прежде чем я представлю это своему деду, мне надо собрать вместе здесь, в этой комнате, министров иностранных дел Египта, Сирии и... Ливана, что-бы убедиться в их полном понимании.
Фавзи Кабир испустил глубокий вздох, укусил губу и покачал головой.
– Вы хотите невозможного, мой принц.
– Мы платим по счетам! Они придут сюда!
– Я вас умоляю, ваше самое благородное высочество, позвольте мне переговорить с ними наедине.
– Почему мне нельзя говорить со всеми ними вместе?
– Разве я не был всегда честен с вами?
– спросил Кабир.
– Я требую встречи с ними, в этот день, этот час, эту минуту!
Кабир чистосердечно вздохнул.
– Я прошу вас выслушать мои резоны. Ни одна делегация здесь не готова принять обязательство перед любой другой делегацией. Сирийцы не доверяют египтянам. Ливан-цы верят только в деньги. Иорданцам не доверяет никто. Различные делегации палестин-цев находятся под контролем своих стран-хозяев. Они яростно спорят в закрытых комите-тах, этого мы и хотим. Однако когда они появляются на публике перед арбитражной комиссией, они закрывают рты, ибо каждый боится других. Каждый подозревает каждого, и даже теперь каждый совершает маневры по отношению к другим. Да поможет нам Аллах, но кое-кто из них даже пытается заключить побочные сделки с евреями. Доверьтесь мне. Вы понимаете, единственное настоящее единство, которое у нас есть, - это ненависть к евреям.