Хагалаз. Восхождение
Шрифт:
— Как ты наивен и слеп… — девушка поджала губы. Её терзали досада, сомнения, страх. Не признать правоту мужчин было глупо, но и слыть предателем Харон не хотела. Люди сделали для неё мало хорошего, но и плохого тоже. Она всегда жила в достатке, привыкла к арене, к тому, что день ото дня видит затасканных жизнью, измождённых каторжников по ту сторону решётки. Она и так выше них, а кем она будет здесь, среди смешавшегося сброда, убийц, дезертиров, предавших собственную мораль магов? Чем она сможет быть полезна? Ведь всё, чем она занималась в этой жизни, сводилось к поиску себе подобных. Такое умение соплеменникам было ни к чему. Харон недоумевала,
— Ты не согласна? — осведомился Аэдан. Девушка сделала неуверенный шаг назад.
— Брось, Харон. Нам не за что цепляться.
— Ты так думаешь?
— Это очевидно.
Девушка лишь отрицательно качнула головой.
— Позвольте мне уйти.
— Только если уйдёшь с нами, — мягко заметил красноголовый. — Друг людей — наш враг.
— Я пришла сюда не драться.
— Харон, опомнись! — Август выбросил флаг в знак протеста. Внутри девушки всё сжалось. «Побегу, и они убьют меня», — поняла она, и с мольбой посмотрела на Августа. Однако мужчина уже отрёкся от тех, кого она так боялась предать.
— Я не могу принять ваше предложение, не сейчас и не так… — сказала Харон как можно увереннее на свой страх и риск. На лице Аэдана и его спутницы отразилось неприкрытое презрение.
— Очень жаль. Среди нас каждый обретает надежду.
Девушка нервно сглотнула. Она осталась одна.
Глава 48 Казнь
Хизер нехотя разлепила заспанные глаза, перевернулась и окинула взглядом мрачную комнату. Лучи только пробивались из-за крыш, по улицам гулял ветер, протяжным свистом нарушая тихую идиллию. «Сегодня, — подумала девушка, разглядывая золотисто-бардовый балдахин, — это случится сегодня».
Тело одолевала неприятная усталость, остаточный гнев забился по разным углам сознания.
Девушка медленно поднялась, налила воды и, сделав глоток, приблизилась к окну. Сонная столица приветствовала мерным скрипом торговых телег и негромкими переговорами стражников. Отсюда открывался отличный вид на площадь, в центре которой по-прежнему высилась пика с головой узурпатора. Хизер сделала ещё глоток, всматриваясь в чернеющую плоть. Голова Лонгрена должна служить напоминаем всем, что власть теперь в её руках, и что идти против наследников рода Дефоу — чревато последствиями.
Хизер поджала губы. Увы, не для всех пример оказался показательным, но сегодня будет ещё один, и уж тогда ни у кого не хватит духу затеять заговор.
— Ваше Величество! — В коридоре девушку нагнал Егель Арфел. На его лице мелькнула непривычная обеспокоенность. Хизер не замедлила шаг, веря в то, что у неё нет времени на пустые разговоры. — Я слышал о нападении, слава Геул, вы в порядке. Мои люди уже арестовали предполагаемых виновников, прямо сейчас ведутся тщательные допросы, мы выясним все обстоятельства случившегося. Нельзя оставить без внимания такое преступление. Боюсь, ваша позиция ещё недостаточно крепка, и вы находитесь в опасности. Позвольте я отберу вам персональную охрану, только сильных и проверенных
— Я могу себя защитить, — оборвала его девушка, — и, как правитель, обязана давать отпор каждому, кто усомнится в моей силе и власти. Охрана нужна преступникам или трусам. Сделайте одолжение, избавьте меня от своего присутствия. Разве я не дала распоряжения подготовить всё к процессу казни? Сейчас вы должны быть не здесь.
— Я просто беспокоился, Ваше Величество. Прошу прощения…
Мужчина поклонился и проводил взглядом удаляющуюся девушку. Хизер не терпелось покончить со всем быстрее, проблем и так было невпроворот.
Среди народа бушевали волны негодования. На памяти людей в Ревердасе давно не устраивали казней, поскольку вера во всепрощение Геул породила традицию отправлять преступников на арену. Объявление же о том, что государственных изменников постигнет иная участь, вызвало у людей возмущение и ропот. На площади столпилось почти столько же народу, сколько прибыло на коронацию. Гул стоял такой, что все призывы к спокойствию оказывались бесполезны.
— Что же это такое? — возмущались в толпе. — Теперь с людьми, как животными?
— Что эта королева себе позволяет? Закон божий ей не писан?
— Это же теперь всякого убийцу казнить будут, и ножа в руку не дадут?
Хизер наблюдала за приготовлениями из окна. Небо стремительно затягивали апатичные тучи. Архорд погрузился в серую дымку, и незнающему могло показаться, что в мёртвом городе собрались на суд жуткого вида призраки. Рыцари и стражники, сдерживающие негодование толпы, то и дело били или протыкали мечом некоторых особенно недовольных и бесстрашных заступников, что рвались вперёд с кулаками и кричали о праве на искупление. Присмиревшие люди делали шаг назад и возмущались немного тише.
— Они недовольны твоим решением, — заметил тихо подошедший Карлайл. Девушка вздрогнула от неожиданности и пожала плечами.
— Что с того?
— Думаю, стоит прислушаться к голосу разума. Ни твой брат, ни отец, ни дед никого не казнили. Всех преступников отправляли на арену, и лишь в редких исключениях, когда провинившийся отказывался сражаться, ему рубили голову. Ты ведь понимаешь, для чего это делается. Геул — последняя надежда грешника. Все должны иметь шанс попасть в Аридон, потому что вечная мука после смерти тела — это наказание, не равное ни одному существующему преступлению. Да, они изменники, этого нельзя спускать с рук. Но пусть они дерутся с веларами. Всё равно будут убиты, посмотри на Холгера… он стар и немощен. Смерть найдёт его в первом же бою.
— Это будет достойная смерть, — возразила Хизер, — а почему она должна быть доступна и доблестному воину, и лицемерному псу? Разве убивая Иландара, кто-то из них задумывался о его душе? О чести? Нет, быть может, мой брат так и не попал в святую обитель из-за этих клятвопреступников, а между тем смертью храбрых пал тот, кто выпустил ему кровь. Я позволила его убийце умереть с мечом в руках, но на большую уступку меня уже не хватит. Даже сидя за решёткой этот мерзкий старик умудрился загубить с десяток жизней, а ты говоришь, дать ему шанс умереть как воину? Нет, Карлайл. Все те, кто имеет отношение к смерти Иландара, умрут, как свиньи. Пусть это будет уроком. Преступление против короля — это преступление против Геул. Совершившие его никогда не будут прощены.