Хакер и Маргарита

Северцев Петр

Судя по пристальному взгляду вдовы, мне следовало объясниться.

– Дмитрий Викторович незадолго перед своей смертью обратился ко мне за помощью, – тихо сказал я Римме Павловне. – Это касалось того самого злополучного случая на вокзале, когда ваш супруг должен был привезти на дачу одеяла. И попал в больницу.

Вдова молча кивнула.

– Я не довел работу до конца, – продолжал я, – Покойный, что скрывать, не был со мной достаточно откровенен, а потом его кто-то убрал. Ой, простите, за неуместное выражение, но...

– Да чего

уж там! – махнула рукой Римма. – Называйте вещи своими именами. Моего мужа уже не воротишь, каким бы он ни был при жизни... Впрочем, это уже вас не касается. Так продолжайте. Насколько я поняла, он вас нянял. Дима говорил мне, что ему понадобится частник.

Хм, так меня еще, понимтся, никто не называл. Ну да ладно, частник так частник.

– Вы отсутствовали в тот вечер дома, – продолжал я. – Были на даче?

Вдова подтвердила мое предположение. Автобусы, между тем, уже развернулись и теперь суетящиеся родственники подзывали женщину в трауре занять свое почетное место в начале салона.

– Еще один вопрос, – заторопился я, – У меня есть основания полагать, что перед убийством в доме находилась молодая девушка по имени Кира. Вы что нибудь знаете о ней? Что ее связывало с вашим мужем?

Римма Павловна задумалась, но потом отрицательно покачала головой.

– Нет... Среди моих знакомых я не припоминаю человека с таким именем. Извините, мне уже пора идти, – Римма Павловна повернулась ко мне спиной, но тут неожиданно голос подала ее дочь.

– Это не девочка, – заверещала малышка, отпустив мамину юбку и оживленно размахивая ручонками. – Папу убил совсем другой человек.

Я ожидал, что Римма Павловна шикнет на ребенка или подхватит ее на руки и унесет в автобус. Но она молча остановилась и, как бы поощряя девочку к рассказу, кивнула ей головой.

– И кто же, по-твоему, сделал такое плохое дело? – я присел на корточки рядом с малышкой, пользуясь безмолвным согласием вдовы.

– Папу убила страшная тетя, – выпучив глаза, поведала мне девочка.

Я поднял взгляд на Римму Павловну. Она стояла, как изваяние, не проронив ни слова.

– Она приходила перед тем, как папа лег в больницу. Мамы тогда дома нне было, я не спала и слышала как тетя кричала на папу, – строго произнесла девочка, преисполненная важности.

Римма Павловна убедилась, что девочка сказала все, что хотела и потянула ее за руку.

Уже возле автобуса девочка снова повернулась ко мне и крикнула:

– Милиции я про это не сказала ни словечка, ни полсловечка... Папа говорил, что они все проданные... продажные, то есть.

– Ну, может быть, и не все, – неуверенно пожал я плечами.

Автобус уже собирался трогаться с места, как вдруг неожиданно затормозил.

Створки дверей раздвинулись и со ступенек медленно спутилась Римма Павловна. Она подошла ко мне и сказала, твердо и непреклонно:

– Я хочу, чтобы вы нашли убийцу моего мужа. Можете считать, что я вас нанимаю.

Затем она резко повернулась

и направилась назад к автобусу.

...Время подвигалось к шести. Привокзальная площадь была расцвечена разноцветными фонарями только со стороны центральной улицы. Вторая часть пространства, уходящая в мрачные бараки, была отдана во власть медленно но верно сгущающимся сумеркам.

Возле здания новой аптеки, которые в последний год плодятся в нашем городе, как грибы после дождя, толпился суматошный народ.

Понемногу накрапывало, и осторожные пешеходы дожидались транспорта, используя длинный козырек над зданием входа в аптеку как удобное убежище от дождя, – крытая остановка пока была недостроена.

Лоток с мясными замороженными продуктами располагался слева, метрах в десяти от фармацевтического предприятия фирмы «Ферейн».

Я сразу же узнал Марго, закутанную в платок до бровей, – то ли от холода, то ли, чтобы скрыть уродливое лицо: ведь внешний вид продавца, даже на лотке, имел большое значение для успешной торговли, а Марго могла бы распугать любых покупателей.

Мы теснились на приступочке, мешая посетителям аптеки входить и выходить из здания.

Время близилось к закрытию и поток покупателей увеличивался с каждой минутой. У кассы даже создалась небольшая очередь.

– Куда вы лезете, мужчина, – доносилось до меня из постоянно распахивающей двери.

– Не к вам же под юбку, – отвечал мрачный хриплый голос. – Пробейте мне за шестьдесят упаковок димедрола, пожалуйста.

– А мне валерьяны один пузыречек, – раздался голос следующего покупателя, – котик, бедняжка, с похмелья мучается.

– Одну таблеточку седалгина, – робко проговорил следующий покупатель.

– Может, половинкой обойдешься, – издевательски поинтересовалась кассирша.

– Нет, – на этот раз твердо ответил покупатель, – не обойдусь.

– Маня! – взвилась девушка за кассой. – Ты чего кодеиносодержащие врассыпуху продаешь? С заведующим согласовано? Тогда ладно...

Тем временем возле лотка, к которому был прикован мой взгляд, стали происходить достаточно странные и неприятные события.

Баба лет сорока, разбитного вида, тщательно выбиравшая окорочка, была на редкость придирчива. Только она останавливала свой выбор на приглянувшейся ей ножке, – Марго уже начинала взвешивать курицу, – как баба тотчас же высматривала более аппетитный по ее мнению кусок и просила взвесить именно его.

На третий раз Марго не выдержала и что-то процедила сквозь зубы. Баба в ярости огляделась по сторонам и, принятув за рукав проходящего мимо мужика, – того самого, что покупал в аптеке полтаблетки седалгина, – торжествующе заорала:

– Основной закон о правах потребителя нарушают! Вот, гляди!

Она достала из-за пазухи потрепаную брошюру и ткнула ей в лицо продавщице. Платок Марго размотался и она разозлилась еще больше.

– Гады! – бросила она прямо в лицо склочной бабе. – Убийцы!