Хамелеонша
Шрифт:
— А вообще забудьте все, что я сейчас рассказала, — резко бросила она. — Не приведи Праматерь, его величеству понравится — ещё станет докучать мне потом каждую ночь. Так что просто лежите и, сцепив зубы, терпите. Покорность, а вовсе не невинность — главная добродетель женщины, если верить моей матери. Невинность — всего лишь товар.
Она отвернулась к окну и подарила мне целый час тишины.
На стоянке Йоса поручила перекидышу зашить платье, которое сама же тайком и порвала. Наряд потом придётся выбросить: шьет девушка будто двумя левыми ногами. Вдова тем временем
— Пожалуй, пройдусь немного перед сном, — беззаботно обронила Йоса, откидывая полог шатра. — Нынче дивная ночь.
Девушка подняла голову от шитья, провожая её темным взглядом, но промолчала. Никогда не поймешь, о чем думает. Выполняет все поручения, но иногда кажется, что вместо «слушаюсь, ваше величество» сожмет пальцы на горле. Есть в ней что-то дикое и неуправляемое. В них обоих это есть… Но то, что отталкивает в женщинах, нередко привлекает в мужчинах.
Кухарка скоблила песком днище котла. Йоса велела ей отвлечься и собрать, что нужно. Та бросилась выполнять. Забрав готовый сверток, Йоса обогнула крайнюю палатку и очутилась на небольшом участке между лагерем и лесом.
Юноша был там. Смазывал коню натертые подпругой бока. Животное ему нравилось, Йоса это ясно видела.
— Можете оставить коня себе.
Он полуобернул голову, неопределенно повел плечом и снова отвернулся.
— Он ведь вам нравится?
Ещё одно неопределенное пожатие.
— Как его назвали?
— Торф.
— А вас мне как называть? Людовик?
— Людо.
— Это полное имя?
— Да.
Рука скользила по шкуре, оставляя жирные дорожки мази.
Йосу начал раздражать этот разговор. Не так она себе его представляла. На неё обычно глазели, а не отворачивались, тем более, когда она давала себе труд так тщательно готовиться к встрече.
— За ужином вы не притронулись к окороку, — сказала она резче, чем собиралась. — Эдак кухарка обидится, решив, что вы брезгуете. Вот, я принесла, попробуйте. — Она протянула сверток из промасленного пергамента.
— Положите туда. — Он кивнул на плоский камень под дубом, на нижней ветке которого висела седельная сумка.
Йоса едва удержалась, чтобы не швырнуть окорок ему в спину. Вместо этого топнула ногой и сказала высоким звенящим от гнева голосом.
— Смотрите на меня, когда я с вами разговариваю!
Рука на боку коня замерла. Юноша неторопливо отставил мазь, так же спокойно вытер пальцы, повернулся и ни слова не говоря двинулся на неё.
Йоса думала, он остановится через пару шагов и, когда этого не произошло, попятилась, невольно покосившись на лагерь. Часовые совсем близко… стоит крикнуть, и кто-нибудь обязательно прибежит. Ей ничего не грозит! О том, что можно попросту не успеть крикнуть, она в тот момент не подумала.
Отступала, пока не уткнулась спиной в дерево. Юноша упер ладони в ствол по обе стороны от её лица и наклонился непозволительно близко:
— Так смотреть?
Дыхание щекотнуло щеку. Йоса ничего не ответила. Сердце колотилось где-то в горле, грудь часто вздымалась. К страху примешивались любопытство и возбуждение.
Он протянул руку, заставив её ещё сильнее вжаться в кору, хмыкнул, заметив, как она дернулась, пошарил в висевшей на суку сумке и извлек блеснувший лезвием нож. Вот теперь самое время было кричать, но язык присох к небу. Прежде чем Йоса успела издать хоть звук, он забрал окорок, который она все это время, забывшись, прижимала
Прожевав, отрезал и насадил на острие второй и протянул ей:
— Вы ведь тоже хотите попробовать?
Поколебавшись, Йоса потянулась к мясу, но в последний момент убрала руку и, кинув на него вызывающий взгляд, тоже сняла зубами, медленно, не отводя глаз.
Он ухмыльнулся и провел пальцем по её нижней губе, надавливая, так что рот непроизвольно приоткрылся.
В этот момент кто-то из рыцарей окликнул товарища, и Йоса вздрогнула.
— Мне пора, — выпалила она, отталкивая руку и, поскольку юноша не шелохнулся, добавила: — Пропустите.
Он наконец сделал шаг назад. Подобрав подол, Йоса протиснулась мимо него и поспешила к лагерю. Заворачивая за палатку, обернулась, но юноша уже снова отошел к коню и стоял спиной к ней. Это было даже досаднее, чем оставшиеся на платье жирные пятна.
6
На исходе шестых суток стало ясно, что мы у цели. Вокруг раскинулись пашни, на смену бедным почвам пришел жирный чернозем, на котором плодоносит даже воткнутая в землю палка. К голосам знакомых птиц прибавилось множество незнакомых, в пролесках стали чаще мелькать звери. Они провожали наш караван любопытными взглядами и безбоязненно выбегали на дорогу, из-за чего пришлось несколько раз останавливаться и прогонять их камнями.
Утром восьмого дня мы миновали первые аван-посты на границе владений королевского дома, а уже к вечеру наше путешествие закончилось перед длинным светлым строением. Над входом висел сдвоенный брачный герб: три червленых [10] волчьих гончих Скальгердов на золотом поле слева соседствовали с лаской Венцелей на лазурном справа. Согласно древнему обычаю, леди Йоса должна была войти туда наследницей своего рода, скинуть одежды, облачиться в наряд, заготовленный для неё семьей будущего супруга, и выйти с другого конца уже невестой короля. Так она символически оставляла прежнюю жизнь позади, чтобы вступить в новый дом.
10
Красных (прим. автора)
Она могла взять с собой в сопровождающие одну женщину или девушку по выбору. Ещё одна, со стороны жениха, уже дожидалась внутри.
— Леди Лорелея, вы пойдете со мной.
— Да, ваше величество.
В памяти осталось, как хрустели стебли лилий под нашими ногами, в воздухе кружили снежинки пыли, и как прерывисто дышала леди Йоса. Второй помощницей оказалась русоволосая женщина по имени Мод. Она ловко расшнуровала рукава и стянула с леди Йосы платье, а следом и камизу, оставив ее обнаженной и дрожащей. Я помогла нарядить её в алое платье-робу с широкими посеченными рукавами, отделанными фестонами листообразной формы, и золотое сюрко с широкими проймами. Пока я застегивала тяжелый от драгоценных каменьев пояс с кошелем-эскарселем и свисающими до земли кисточками, Мод надела на нее покров и филлет [11] замужней дамы.
11
тонкий ободок