Хамелеонша
Шрифт:
Женщина оказалась вдовой Хюсман, сопровождающей нас с её светлостью, как незамужних девушек, а в ларце хранились драгоценности леди Йосы. Из мужчин кортеж, помимо Людо, сопровождало ещё полтора десятка человек свиты и охраны. Дорога должна была занять чуть больше недели, поэтому позади в фургончике с провизией предстояло трястись кухарке.
Наконец, на крыльце показалась леди Йоса. На верхней площадке она ненадолго задержалась и обернулась на замок, ища глазами какое-то окно. В нем никого не оказалось. Тогда она вздернула подбородок и продолжила путь, уже не оборачиваясь.
Один из рыцарей толкнул
Она была действительно ослепительна в своем темно-синем блио и мантии поверх. Ниспадающие от локтя до земли рукава волочились по ступеням, а волосы оборачивали её вторым плащом, раздуваясь от ветра. Не смотрел в её сторону только Людо. Он в этот момент подтягивал стремя.
Устроившись на сидении, леди Йоса небрежно кивнула нам, и вскоре кортеж тронулся в путь.
Стояла ранняя весна, и дороги раскисли от грязи, но местами ещё не сошел снег. К вечеру выглянуло солнце, и белые островки блестели, как сахарные.
В окно я практически не глядела, предпочитая рассматривать пышные орнаменты, которыми изобиловали одежды сидящей напротив вдовы. В отличие от леди Йосы, я не испытывала никаких чувств, покидая это место. Меня занимала только предстоящая цель. Когда замок скрылся из виду, Её Светлость тоже откинулась на подушки.
— Развлеките меня, леди Лорелея.
— Развлечь? Как?
— Расскажите что-нибудь. Уверена, у вас скопилось немало историй. — Она подняла бровь.
Историй и правда немало. Про что ей рассказать? Как ненавидишь лето и зиму, потому что любить их — роскошь, доступная лишь тем, кто может в любой момент укрыться от зноя и холода за надежными стенами? Или про первые регулы? Как выла полдня посреди поля, схватившись за живот и не понимая, что происходит, а Людо укачивал меня, не зная, как помочь, и боясь оставить одну, чтоб привести лекаря. Или про то, какое наслаждение иметь нормальную обувь…
— У меня была скучная жизнь, миледи.
Она хмыкнула, но не настаивала.
— Тогда вы, госпожа Хюсман.
Та проявила большую готовность. Но её леди Йоса вскоре сама остановила, устав слушать сбивчивую болтовню, полную далеких от реальной жизни нравоучений.
— Хватит. — Она скинула обувь и пристроила ноги на сидении напротив. Вдова Хюсман потеснилась с недовольным видом.
— Не думаю, что молодой девушке пристало так…
— Вам платят за сопровождение, а не за мнение, — оборвала леди Йоса и, повернувшись ко мне, полуутвердительно спросила: — Вы ведь не умеете читать?
И очень удивилась, услышав:
— Умею…
Тогда она велела достать из-под сидения сундук с книгами. Порывшись, кинула мне небольшой том.
— Начинайте.
Рыцарский роман.
— Что-то не так? Вас смущает тема?
Я пожала плечами и открыла первую страницу. Она поразилась бы тому, сколь мало вещей в этой жизни способны меня смутить. Несколько мгновений я тупо рассматривала буквы.
— Так умеете или нет? — раздраженно спросила она.
— Умею, просто давно не практиковалась.
— Я могу рассказать по памяти Жития Святых, — подала голос вдова, неприязненно поглядывая на рукопись у меня в руках. Она была неграмотная, как и абсолютное большинство
— Нет, пускай леди Лорелея, у неё голос приятнее.
Это неправда: мой голос низковат для девушки и с хрипотцой. Но вдова тараторит и захлебывается словами, будто боится, что её хватит удар, прежде чем она успеет досказать все, что хотела. Не велика потеря, если так.
Я прокашлялась и начала. Сперва шло туго. Я запиналась, делала большие паузы, читала несколько раз трудное слово про себя и лишь потом вслух, часто ошибалась в буквах. Леди Йоса кривилась и фыркала.
— Это ужасно!
— Мне прекратить?
— Нет, читайте дальше.
С какого-то момента пошло легче, и я могла произносить слова, не отвлекаясь на смысл.
Грамоте нас с Людо обучил мэтр Фурье. Его наняли, когда брату исполнилось восемь. Под нашей крышей он прожил два года.
Моя учеба не входила в планы, но, поскучав без Людо неделю-другую, я тоже заявилась на занятие. Не потому что хотела учиться, просто лучше скучать вместе, чем порознь. Мэтр вышвырнул меня, не слишком церемонясь. Но я не отступалась и постепенно продавила ситуацию. Учитель пожаловался отцу, а тот, вместо того, чтобы разделить возмущение, неожиданно дал согласие на посещение мною уроков.
Сперва я сидела в стороне, стараясь быть как можно незаметнее — именно на таком условии меня допустили до занятий. Через пару недель переместилась поближе, потом вывела первую букву. Месяц спустя уже занималась наравне с Людо, хотя удовольствия от процесса так и не научилась получать. Брат же испытывал к учебе глубокое отвращение. И науки отвечали взаимностью. Труднее всего ему давалось чистописание. Порой я удивлялась, глядя, с каким трудом он выводит пляшущие кособокие закорючки. Его стило натужно скрипело и дергалось, снимая восковые стружки, словно пыталось проткнуть табличку насквозь. У меня же без особых усилий выходили ровные красивые строки, даже лучше, чем у мэтра Фурье. Я не понимала, почему брату так сложно.
Больше, чем свою работу, учитель ненавидел только нас. Радовался ошибкам, дававшим возможность лишний раз пустить в ход ферулу [6] . Но вообще-то в поводах для наказаний не нуждался. Порой после занятий мои пальцы распухали так, что кормилица долго охала и причитала, исцеляя их в ванночках с ромашкой. Это лишь подкрепляло её уверенность, что все зло от ученья. Но отцу я жаловаться запретила. Боялась, что он отлучит от занятий. Поэтому ненавидела мэтра Фурье молча и, конечно, мстила при каждом удобном случае, но так, чтобы ничего нельзя было доказать: кидала мух в чернильный рожок, пачкала его стул, портила кончики перьев…
6
линейка для наказаний, которой били по пальцам или ладоням провинившегося ученика в Средневековье