Хамза
Шрифт:
– А кто же боги? Мы с вами?
– Бог един - аллах великий и всемогущий, милостивый и милосердный. А мы только верные слуги его.
– Вы что, Алчинбек, серьёзно верите в бога?
– Не более серьёзно, чем вы, профессор. Не надо думать о людях хуже, чем о самом себе.
– Извините...
– Так вот, - продолжил Назири, - когда Хамза приступит к созданию оперы, мы, заботясь о сохранении истинно национальных духовных ценностей, должны будем уменьшить его титанические возможности.
– Да как же он напишет оперу, чёрт
– Сегодня председатель ЦИК республики поручил директору музыкального училища обучить Хамзу нотной грамоте.
– Нет, это чёрт знает что! Советская власть постепенно сходит с ума.
– Хош, вернёмся к титаническим возможностям Хамзы. Их надо сократить.
– Каким образом?
– Через несколько дней Хамза принесёт вам сборник своих пьес. Он хочет напечатать их отдельной книгой. Ваша задача, Шавкат, состоит в том, чтобы эта книга никогда не была опубликована.
– А разве это возможно? Он же первый народный поэт Узбекистана. Мы просто обязаны печатать его книги.
– Нужно найти причину. И даже несколько причин.
– Какие же? Подскажите.
– Первая. И самая главная... Вы учёный секретарь комитета по созданию нового узбекского алфавита. Ссылаясь на то, что новый алфавит ещё не создан, вы должны будете как можно дольше - скажем, года на два, на три - задержать издание вообще всех художественных произведений на узбекском языке.
И тогда, на общем фоне, задержка издания одной книги Хамзы не привлечёт к себе внимания.
– А другие причины?
– Вы являетесь заведующим издательским подотделом Наркомпроса. От вас зависят заработки некоторых литературных рецензентов. Найдите таких рецензентов, которые написали бы отрицательные отзывы на сборник пьес Хамзы и не рекомендовали его к изданию. У вас есть такие люди?
– Есть. Например, поэт Урфон. Он ненавидит Хамзу и считает, что все его так называемые пролетарские стихи под Маяковского - сплошная белиберда и профанация истинной поэзии.
– Прекрасно! Скажите Урфону, во-первых, что мы позаботимся о выходе его собственного сборника стихотворений. Во-вторых, мы выдвинем его на какую-нибудь премию или на должность, как только освободится место... А за это он должен написать в своей рецензии, что в творчестве Хамзы есть разрыв между формой и содержанием, что Хамза не использует в своих пьесах указаний классиков марксизма по вопросам литературы, что творчество Хамзы противоречит принципам пролетарского искусства...
– Это невозможно.
– Почему?
– Да потому что реально дело обстоит как раз наоборот. Творчество Хамзы не противоречит принципам пролетарского искусства, разрыва между формой и содержанием у него нет, и указания классиков марксизма он использует чуть ли не на каждой странице всех своих пьес.
– Не имеет значения! Пусть напишет, что не использует!
– Но откуда Урфону то знать об указаниях классиков марксизма по литературе? Он же ни
– Тоже не имеет значения! Пусть пишет!.. При любой проверке никто не будет сразу читать большую рукопись. Сначала прочитают маленькую рецензию, и она как бы задаст первоначальный тон отношения ко всей рукописи в целом, предопределит окончательный вывод.
– Товарищ Назири, а вам не кажется...
– ...что в борьбе с Хамзой я остаюсь на заднем плане? Это вы хотели сказать?
– Приблизительно.
– Мне нельзя пока выходить на передний план. Хамза - мой друг юности. Ахунбабаев сегодня уже упрекнул меня... Людям вообще не нравится, когда кто-нибудь, стоящий выше по служебному положению, начинает давить на друга юности. Это всегда привлекает внимание.
– Скажите, Алчинбек, а почему нужно разрабатывать такую сложную диспозицию для войны с Хамзой?
– А вы не понимаете?
– Вообще-то понимаю, но хотелось бы знать и ваше мнение.
– Вы помните, какое раздражение вызвала у вас песня Хамзы "Да здравствует Советов власть!"?
– Помню.
– Но вы работали с Хамзой всего четыре года, а я знаю его без малого тридцать лет. И семь лет из этих тридцати мы жили с ним вдвоём в одной комнате, читали одни и те же книги, спали под одной крышей...
– Сочувствую.
– Правда, в те годы он был другим... Много событий должно было произойти, прежде чем он стал таким, как сейчас...
– Каким?
– Неистовым. Одержимым. Непримиримым... И опасным. Лично для меня.
– Вы завидуете ему? Откровенно?
– Он мне надоел. Я просто устал от знакомства с ним.
– Почему мы так долго говорим только о Хамзе?
– Вы знаете, какое прозвище у него было в молодости?
– Нет, конечно.
– Скорпион!
– Довольно метко.
– Вы назвали его хаджи с партбилетом. Это тоже не менее метко. Но Хамза - это особый хаджи. И отнюдь не религиозный. Недавно я совершенно случайно узнал, что во время своего паломничества в Мекку он выполнил за границей целый ряд ответственных партийных поручений.
– Вот как?
– Для верующих он был хаджи-мусульманин. А на самом деле он вернулся из Мекки красным хаджи. Он стал интернационалистом и поэтому предал интересы узбекского народа. Он хвалит русских потому, что ему безразлична судьба своей нации.
– Замечательные формулировки!.. Кто их автор?
– Я..
– Вы?!
– А разве я, по-вашему, не способен на такие формулировки?
– По крайней мере, я этого о вас не знал.
– Вы ещё многого обо мне не знаете, Шавкат... Вы правы - надо кончать все эти слишком эмоциональные рассуждения о Хамзе. Я вызвал вас сюда для более серьёзного разговора... Как вы уже, наверное, знаете, сейчас в республике готовится большая группа специалистов, которые поедут на учёбу за границу. Список кандидатов по нашему наркомату поручено подготовить мне.