Ханский ярлык
Шрифт:
— Это я, злыдни, Степан.
Вошёл, прикрыл за собой дверь.
— Ну как? Будем огонь вздувать? — вдругорядь спросил из темноты Лазарь Моисеевич.
— Некогда, — отвечал Душилович. — Я слышал, на мосту копыта стучат. Никак, Беек с Фёдором подъезжают.
Притихли все, затаились в темноте. И впрямь вскоре послышался скрип ступеней на крыльце. Степан Душилович прошептал:
— Мишинич, Павшинич, готовы?
— Готовы.
— Цы-ы...
Князя Фёдора скрутили тоже довольно скоро, хотя он и умудрился
— Г-гад, ты ж мне яйца... У-у-у!
Но за Павшинича, сразу же выбывшего из строя, пособляли Мишиничу ближние из бояр.
Было темно, глаз коли. Связанный князь спросил громко:
— Это вы так благодарите меня? Да?
Степан Душилович, изменив мужской голос на тонкий, почти на женский, чтоб не признал его князь, пропищал:
— Прости, Фёдор Александрович, но тебя требует князь Михаил Ярославич.
— Стало быть, моей головой откупаетесь?
— Что делать, князь, не пропадать же всем.
Связанного Фёдора затащили в какой-то чуланчик, чтобы без него решить, как быть дальше. Опасались: не дай Бог прознают мизинные, чего доброго, кинутся освобождать. От чёрных подлых людишек всего ждать можно.
Совещались в темноте, словно совестились друг дружки:
— Ну, как дальше-то?
— Утром надо везти.
— Нельзя утра ждать. Светать начнёт, кто-нито узрит. Да и он шумнуть может.
— Не шумнёт. Рот завяжем.
— Надо его в крытую телегу и вывозить немедля. Пока мост, пока Словенский конец проедем, а там, наверно, и светать начнёт.
Так и решили, что спокойнее будет вывезти князя до света из города.
К шатру князя у Меты подъехали послы, когда солнце к обеду приблизилось. Степан с Иваном ехали вершними, Игнат на облучке крытой телеги, держал вожжи, правил.
— Князь! — позвал Душилович. — Принимай.
Михаил Ярославич вышел из шатра.
— Приехали?
— Вот как просил: Фёдор. Бери.
Михаил подошёл, заглянул в короб, возмутился:
— Вы что, сволочи! Кого привезли?
— Князя Фёдора.
— Кто ж так князя возит? Немедленно развяжите, снимите все повязки. Ну!
— Но он же... это...
— Освободите его! — гаркнул Михаил Ярославич. — Быстро, быстро. Игнат!
Беск стал разматывать верёвки, сорвал с лица Фёдора ширинку-утиральник [201] . Ему помогал Степан Душилович, бормоча:
— Хочешь как лучше, а он кричит.
Освобождённый от пут и повязок, Фёдор повёл плечами, щурясь, посмотрел на князя:
201
...сорвал с лица... ширинку-утиральник — отрезок ткани во всю ширину, иногда применялся
— A-а, Михаил Ярославич. Здравствуй.
— Прости, Фёдор, что так-то... Заставь дураков Богу молиться, они лбы расшибут. Айда ко мне в шатёр, перекусим чего-нито.
— Спасибо, Михаил Ярославич. — Фёдор слез с телеги, разминая ноги, направился к шатру.
— Сысой, — позвал Михаил, — покорми князя Фёдора чем Бог послал.
— Хорошо, — кивнул Сысой, откидывая полог входа. — Проходи, Фёдор Александрович.
Михаил Ярославич выговаривал послам:
— Если вы так и Афанасия привезёте, я вам башки поотрываю.
— Афанасия мы не выдаём, — нахмурился Степан Душилович.
— Как так?
— А так. Вече решило Афанасия не выдавать. Михаил Ярославич, смилуйся, не позорь ты нас.
— О чести вспомнили, сукины дети. Ну что ж, может, вы и правы. Думаете, так уж мне хочется вас мордой в дерьмо тыкать? Хотя вы и заслужили того.
— Михаил Ярославич, новгородцы предлагают тебе окуп, — сказал Беек, и Степан Душилович взглянул на него с неудовольствием: зачем, мол, сразу-то?
— Окуп — это само собой, — сказал князь. — Сколько?
— Не более пяти тысяч.
Степан аж крякнул от досады. Но Беек даже не взглянул в его сторону.
— Ну что ж. Возьму с вас пять. Да, думаю, сразу-то не потянете.
— Да, сразу мы не сможем.
— Ладно. Потерпим, — совсем миролюбиво сказал Михаил Ярославич. — И вот что попрошу вас, передайте князю Афанасию, что я приглашаю его на переговоры. Как-никак мы с ним родня, неужто миром не договоримся? Мне, если честно признаться, — понизил князь голос и, оглянувшись, закончил ещё тише: — Мне самому не хочется татар на Новгород напускать: город, чай, не чужой.
— Ладно. Передадим князю твоё приглашение, Михаил Ярославич. А уж ехать к тебе, не ехать, пусть сам решает.
— Напомните ему, как я его принимал во Твери когда-то с красным ухом.
— С каким красным ухом?
— Он знает. Вы только передайте поточнее: «с красным ухом». Он приедет.
И действительно, Афанасий Данилович приехал к шатру Михаила через день в сопровождении Веска и нескольких гридей. Увидев выходящего из шатра князя, заулыбался:
— Дядя Миша, здравствуй, — и легко соскочил с коня.
— Здравствуй, Афанасий, здравствуй, — сказал Михаил, принимая его объятия и похлопывая по спине. — Эвон как возмужал. Рад, очень рад, что ты приехал. Идём в шатёр, поговорим.
Михаил Ярославич, пропуская в шатёр Афанасия, мигнул Сысою. Тот ответил согласным кивком: всё понял.
В шатре сели у походного столика на скрипучие плетённые из ивы седалища. Михаил взял корчагу, наполнил чарки.
— Ну, давай выпьем, князь Афанасий.
— За что, дядя Миша? — взял гость чарку.