Ханский ярлык
Шрифт:
Во время сечи он был ранен, а после боя на глазах у всех Дюденя тихо, подойдя к нему сзади, исполнил тайный приказ Тохты — срубил Ногаю голову царской саблей, да так, что тот ничего не увидел и не почувствовал. Не всякий достоин такой части и благодати.
А в это время на Руси города и веси быстро отстраивались, земля засевалась. Люди благодарили Бога за мир и урожай, за детей, за счастье. А вспоминая Орду, говорили почти одно и то же: «Да пусть они там друг дружке хоть все башки пооткручивают». Что делать? Злое пожелание,
11. СВАДЬБА МИХАИЛА
Как и сговаривались, ростовский князь Дмитрий Борисович сам привез свою дочь в Тверь. Невесту и ее родителей поместили в правом крыле дворца, состоявшем из нескольких горниц. В тот же день Ксения Юрьевна поручила старой Михеевне готовить сенник для новобрачных.
— Ты, матушка, знаешь все обычаи, приготовь молодым ложе, как по старинке положено.
— Приготовлю, княгинюшка, не боись. Только дай мне с пяток девок да парней добрых.
Михеевна сама выбрала во дворце горницу для сенника и первым делом послала парня на потолок.
— Взгляни, не насыпана ли там земля.
Тот, забравшись туда, крикнул:
— Земля есть.
Тут же Михеевна отправила к нему еще двух парней, наказав:
— Всю землю с потолка убрать и подмести чисто.
— Зачем, Михеевна?
— Тут, чай, не могила, а ложе для новобрачных готовится.
Трех парней наладила Михеевна отправляться на гумно:
— Привезите тридевять снопов, а посля четыре кадки — одну с пшеницей, другую с овсом, третью с ячменем, четвертую с рожью.
Притащили в горницу широкое низкое ложе, которое сначала пришлось разобрать: не проходило в дверь. Лишь внеся, снова собрали, сколотили в горнице.
Затем на ложе было ровным слоем расстелено двадцать семь снопов, поверх них положен ковер и уж на него — две пуховые перины, а на них — подушки. Перины покрыли шелковыми простынями, а сверху накинули теплое одеяло на дорогом меху.
Кряхтя, парни втащили четыре кадки, Михеевна велела поставить их у ложа.
— Что ж вы не полные-то? — возмутилась старуха.
— Так полные-то тижало,— оправдывались отроки.
— Сейчас же натаскайте, чтоб все с верхом были — и полба, и овес, и ячмень.
Затем во все четыре угла горницы были воткнуты четыре стрелы и на каждой вздеты «сороковки» соболей.
Над дверью — и с внутренней и с внешней стороны — были прибиты кресты, а также и над окном. На лавку поставлена корчага с медом и две обливные кружки.
— Ну, кажись, все,— оглядела удовлетворенно Михеевна покои новобрачных и уж направилась было к двери, да, оглянувшись напоследок, спохватилась: — Ахти мне батюшки, заметило голову-те. Сенька, беги в поварню, притащи четыре калача.
Отрок принес калачи. Михеевна, вздев на левую руку, сама пошла и на каждую стрелу, воткнутую в угол, осторожно накинула по калачу, поправила «сорочки», отряхнула ладони.
— Вот теперь все.
Отправилась к княгине, доложила умиротворенно:
— Сенник готов, матушка княгиня.
Венчал молодых сам епископ Андрей в новом первом каменном соборе Святого Спаса, построенном стараниями и содержанием молодого князя Михаила Ярославича. Епископ, обвенчав их, соединил руки и провозгласил мужем и женой, велев поцеловаться.
После этого он вручил Михаилу деревянную чашу с вином.
— Испейте, дети мои, из единого сосуда.
Михаил сделал глоток, передал чашу Анне, она, глотнув, вернула ее ему. И так до трех раз. После третьего отпития князь кинул чашу на пол и, наступив на нее ногой, раздавил. Вместе с ним наступила на нее и ножка жены.
Михаил молвил при этом:
— Пусть будут так растоптаны те, кто будет сеять меж нами раздор и нелюбовь.
— Пусть,— повторила тихо жена.
Присутствующие стали поздравлять молодых. Дружка Сысой, вынув засапожник, разрезал на блюде каравай. Епископ освятил хлеб и сказал:
— Отнеси родителям новобрачных, дабы вкусили они эти хлебы как символ будущего свойства и родственной приязни, и дабы были меж собой людьми одного стола и хлебосольства, и жили дружно, как зерна единого колоса.
Сысой помчался во дворец с хлебами, где уже ждали его Ксения Юрьевна и князь Дмитрий Борисович с женой. Все они взяли по кусочку этого хлеба и, умакнув в соль, съели. И поздравили друг друга с породнением, и трижды поцеловались.
При этом Ксения Юрьевна отчего-то не сдержала слез.
— Что с тобой, сватья? — спросил тихо князь Дмитрий.
— Да так,— махнула рукой княгиня, хотя причина была: жаль ей стало сына, что не благословлен он на женитьбу отцом. Сирота.
На выходе из церкви дружки осыпали молодых хмелем и мелкими монетами, которые раскатывались по земле и тут же подхватывались веселыми зрителями.
На дворцовом крыльце, куда молодые проследовали по дорожке, устланной камкой, их встретили родители и благословили на супружескую жизнь.
Свадебный стол был накрыт в самом большом зале дворца, молодые сели во главе его, и начался пир. И хотя перед новобрачными ставились самые вкусные блюда и лучшие меды и вина, они ни к чему не притрагивались. Только слюнки глотали.
Во дворе пировали мизинные, там меды были покрепче и закуска попроще — калачи да рыба в разных видах,— но все равно было весело, даже веселее, чем во дворце.
И когда гости выпили по третьей чарке, а на стол принесли жареных лебедей, то перед молодыми поставили блюдо с жареной курицей. Они еще не успели насладиться запахом ее, как тут же подскочил Сысой с камчатной скатертью, схватив курицу, завернул ее и, подмигнув Михаилу, тихо шепнул:
— Я еще вам одну приволоку.
И, обратившись к родителям новобрачных, громко попросил: