Ханский ярлык
Шрифт:
— Благословите вести молодых опочивать.
— Благослови Бог,— поднялись из-за стола родители новобрачных.
Ксения Юрьевна направилась к сеннику, но Дмитрий Борисович проводил молодых только до дверей. Здесь он взял за руку дочь и сказал, обращаясь к Михаилу:
— Сын мой, Божьим повелением и родительским благословением нашим и матери твоей княгини Ксении Юрьевны велел тебе Бог сочетаться законным браком и поять нашу Анну Дмитревну, прими ее и держи, как человеколюбивый Бог устроил в законе нашей христианской веры
С тем князь Дмитрий передал руку дочери ее мужу. И они пошли в сенник, держась за руки, а впереди них шел свечник и дружка Сысой с завернутой в скатерть курицей.
В сеннике, положив ее на лавку, Сысой успел шепнуть Михаилу:
— За подуш-шкой.
И молодожены остались одни. Наконец-то при свете единственной свечи Михаил смог без помех рассмотреть свою жену.
— А почему твоей сестры на свадьбе не было?
— Им Переяславль вернули, а там одни головешки. Обустраиваются.
— А-а. Знаю. Князь Федор постарался. Чего стоишь? Садись.
Анна присела на краешек лавки, притихшая, вроде даже испуганная, беззащитная.
В сердце мужа явилась нежность, и, чтобы снять оцепенение с юной жены, он сказал:
— Есть как волк хочу. А ты, Анница?
Она кивнула головой утвердительно: да. Михаил развернул скатерть и достал курицу.
— Ты что любишь? — Он стал отламывать ножки, крылышки.
— Грудку,— негромко сказала Анна.
— Сейчас.
Он оторвал мягкую грудку, протянул в горсти жене.
— Ешь.
Сам стал обгладывать ножки и крылья. Наголодавшись за день и во время пира, на котором им не полагалось ни пить, ни есть, они очень скоро управились с курицей. Михаил спросил:
— Наелась?
— Угу.
— Ох, обманываешь мужа,— засмеялся Михаил,— Нехорошо. А я б так еще столько съел бы.
— Сказал бы мне,— молвила тихо Анна,— я бы не стала есть, потерпела.
— Зачем терпеть? Мы сейчас поворожим, и нам еще курочку Бог пошлет. Не веришь?
Анна смотрела на мужа, улыбаясь недоверчиво.
— Поворожить? — спросил он.
— Поворожи,— согласилась она, улыбаясь.
Михаил привстал и начал кокать, как обычно кокает курица перед тем, как снести яйцо:
— Ко-ко-ко-ко-ко-ко-ко, ты совсем недалеко. Ко-ко-ко.
И он пошел по сеннице, поводя смешно носом, словно принюхиваясь. Анна смеялась, прикрывая рот, чтоб громко не расхохотаться.
А Михаил обнюхал кади с зерном, приговаривая при этом:
— Тут-ка нету-ка... Тут-ка тож... Где ж ты, курочка, живешь?
И вдруг остановился, замер, знаками призывая и Анницу притихнуть. И в полной тишине спросил шепотом:
— Ты слышишь?
— Что? — тоже прошептала Анна.
— Как што? Курицу.
— Нет,— покачала головой Анна.
— А она вон где! — Михаил неожиданно прыгнул на ложе и, сунув руку за подушку, извлек жареную курицу.— Вот видишь, наворожил.
Жена вытаращила в удивлении глаза:
—
— Ну как? Обыкновенно. Захотел, позвал — она и явилась. Мы ж с тобой целый день голодом сидели. Заслужили вторую курицу.
И эту он ломал, подавая жене ее любимую грудку, она все никак не могла прийти в себя от увиденного, все приставала:
— Ну как ты? Скажи.
— Обыкновенно. Хочешь, наворожу, и на ложе жареный баран окажется?
— Не, не надо, Миша, не надо,— с вполне искренним испугом молвила жена.— Нам же спать на ложе.
И вдруг, осекшись, покраснела.
— Глупенькая,— молвил ласково Михаил и, схватив ее за голову, поцеловал в нос, прижал к груди.— Ребенок ты мой дорогой.
И дунул на свечу. Она погасла. В темноте Анница прошептала:
— Надо бы вместе гасить... Как же ты?
— Ничего, милая. Я за себя и за тебя дунул.
А со стороны свадебного пира несся веселый шум, игра гуслей, песни и пляски. Казалось, что весь дворец ходил ходуном.
Три дня пировали во дворце тверского князя. Уже на второй день прискакал из Москвы боярин с несколькими гридями. Он привез от московского князя Данилы Александровича поздравления новобрачным и подарки. И вручил их торжественно.
— Московский князь Данила Александрович просил простить его, что не прибыл на свадьбу твою, Михаил Ярославич. А не прибыл он по причине важной — накануне у него родился еще один сын.
— Это какой же по счету?
— Пятый, князь. И окрещен он Афанасием. Данила Александрович пожелал тебе нарожать столько же, а то и больше. И послал тебе в подарок аргамака под арабским седлом, а супруге твоей княгине Анне Дмитриевне опашень1 с золотыми пуговицами.
Молодожены благодарили москвичей за подарки и пригласили на пир. В тот же день князь Михаил прокатился на вороном аргамаке и остался доволен:
— Хорош конь, воистину хорош.
Но, конечно, самый дорогой подарок Михаил Ярославич получил с женой. Князь Дмитрий Борисович, как и обещал, передал ему Кашинский удел, как раз прилегавший к землям Тверского княжества.
— Богатей, сынок. Ширься.
^Опашень — род верхнего кафтана, длинный, но с короткими рукавами.
12. СЪЕЗД
Однако шириться на Руси не так просто было. То и дело данщики одного князя заезжали в удел соседнего князя. Это, естественно, служило причиной ссор, а то и потасовок на границах княжеств. Вот и с подарком свадебным — Кашинским уделом — неприятности начались. Вскоре после свадьбы Михаила с Анной скончался князь Дмитрий Борисович, в Ростов сразу же перебрался из Углича его младший брат, Константин Борисович, оставив князем в Угличе сына своего, Александра. И конечно, тут же князь Константин пытался оспорить право Михаила на «исконно ростовскую землю Кашинскую».