Хаос и порядок. Прыжок в безумие
Шрифт:
– Ты освоился с пультом стрелка, – продолжила Морн. – Наверное, тебе даже удастся следить за сканером. Но кто тогда будет управлять кораблем?
«Ты такой же слабый, как и я».
– Кроме того, о пилотировании тебе известно столько же, сколько и мне.
«У нас одинаковые ограничения».
– Если ты возьмешь на себя управление, тебе придется забыть о сканере и пушках. То есть мы будем обречены – даже если Энгус добьется своей цели. Возможно, ты не сочтешь это самоликвидацией, но результат получится один и тот же.
«Не путай свою истерию с подвигом, – молча возразил он матери. – Это ты стремишься к самоубийству, а я пытаюсь
– Если мы откажемся от больших ускорений, то приступа не будет. И я надеюсь, что использование зонного имплантата внесло какие-то изменения в мой мозг. Никто не понимает гравитационную болезнь.
Она повернула голову и посмотрела на сына. Обращаясь непосредственно к его душе – как будто она знала обходные пути мимо страхов Дэйвиса, – Морн мягко сказала:
– Ты хотел, чтобы я снова стала копом – дочерью Брайони Хайленд. Как, по-твоему, она поступила бы?
Мать умела укрощать его. Дэйвис не находил достойного ответа. Чем больше он пасовал, тем решительнее становилась Морн. И он помнил, как могла поступать дочь Брайони Хайленд.
– Думаешь, Мика, Вектор и Сиро обрадуются, если «Планер» захватит нас в плен? – спросила Морн. – Мне кажется, они огорчатся, что я их не убила. И вряд ли тебе понравится то, что амнионы сделают с тобой.
Мать всегда была такой: грубой и доброй, жестокой и неоспоримой. Дэйвис чувствовал в себе ледяную стужу отчаяния. Холод нарастал, как истерия, и он даже не пытался отогнать его.
– Конечно, не понравится! Думаешь, я не понимаю? Амнионский плен никому не нравится. Если у нас не останется выбора, кто-то должен набраться храбрости и убить всех остальных. Но я знаю, что такое гравитационная болезнь! Если ты сохранила разум, почему бы тебе не признать этот факт? Я помню, что происходит, когда с тобой говорит Вселенная! Неужели ты забыла о «Повелителе звезд»? Я не вынесу, если это повторится вновь. Он нашел ее больное место. Морн выскочила из непроницаемой отрешенности, как корабль из подпространства. Ее ярость навела луч прицела, так что Дэйвис почувствовал жар на своем лице.
– Я делаю все, что в моих силах! – словно взревевшая дюза крикнула она. – Если ты не можешь управлять «Трубой» в одиночку, то заткнись и не мешай мне работать!
Несмотря на явную обиду сына, она отвернулась от него, сердито заколотила пальцами по клавишам, а затем включила микрофон.
– Мика, Сиро и Вектор, внимание.
Она не скрывала свой гнев и дрожь страха.
– У меня мало времени. Вы просили держать вас в курсе событий. Вот что я могу рассказать вам в данный момент.
Казалось, что слова ослабили ярость Морн. Она успокоилась и сосредоточила внимание на командном пульте. Фразы восстанавливали пропасть, отделявшую ее от Дэйвиса.
– Мы встретили еще один корабль – «Завтрак налегке». Он с Малого Танатоса. Мы считаем, что «Завтрак» помогает «Планеру». На нашу атаку он ответил мощным огнем. Не сомневаюсь, что вы почувствовали этот обмен ударами. «Труба» повернула назад. Энгус
Морн дернула себя за волосы, словно хотела встряхнуть застоявшиеся мысли и закончить рассказ
– Если Энгус сообщит нам о своей затее, я передам вам ее суть. Пока же обещаю одно: мы с Дэйвисом не позволим Сорас забрать вас в плен. Если у нас не останется другого выбора, мы настроим гравитационный двигатель на неконтролируемый резонанс и создадим контактное поле, которое навсегда затащит нас и «Планер» в бездны подпространства. Держитесь, друзья. Мы себя в обиду не дадим.
Отключив микрофон, она занялась подготовкой к старту. Дэйвис не мог отвести от нее взгляда. Он восхищался и ужасался этой женщиной. Когда она сказала о неконтролируемом резонансе, его отчаяние изменилось. Внутреннее трение личностных пластов привело к тектоническому разлому. А ведь верно! Они могли создать петлю обратной связи! Почему он сам не додумался до этого? Если они найдут в ячейках достаточно энергии и сократят подачу напряжения в системы корабля…
Идея была пугающей. Она казалась идеальным воплощением того, что болезнь Морн могла бы навязать ее заторможенному сознанию. Запуск гравитационного двигателя означал самоликвидацию. Но Дэйвис не боялся планов матери по поводу уничтожения «Трубы». Страх превратился в удивление. Слова Морн были только частью его прозрения. Он и сам мог бы придумать способ с резонансом – для самоликвидации судна большого ума не требовалось. Во всяком случае, Дэйвис не отдал бы в руки Сорас своих друзей и корабль. Он спас бы их от жуткой участи и амнионских мутагенов.
Тем не менее в секундной вспышке прозрения он уловил настоящие чувства, стоявшие за его безумной жаждой мести. Он понял, что источником его ярости был не «Потрошитель», стрелявший в «Непримиримого» и убивший Брайони Хайленд. Нет! Страх и гнев порождались тем, что «Планер» собирался сделать с ним – с Дэйвисом Хайлендом! Сорас Чатлейн планировала взять его в плен и превратить в оружие против человечества. Вот почему он хотел уничтожить ее. Это понимание ослабило гнев на мать – и страх за ее поступки. Если ему удастся разобраться со своими глубинными нуждами, то он справится и с нынешней ситуацией. Он должен был сотрудничать, а не бороться с Морн…
Она смотрела на экраны пульта и, казалось, не замечала сына. К тому времени алая буря энергетических завихрений – плазма в состоянии вторичного и третичного распада – начала рассеиваться и разрываться гауссами роя. Дэйвис знал, что вскоре «Планер» восстановит обзор и помчится в погоню за «Трубой». За такой короткий срок даже Энгус не смог бы починить импульсный двигатель. Но почему он покинул мостик? А вдруг он действительно хотел произвести ремонт и вернуть «Трубе» былую мощность?
Дэйвис нуждался в ответе. Немного успокоившись, он прочистил горло и спросил: