Хаос и Порядок
Шрифт:
Турист вышел из аэропорта, посмотрев на облачное небо, и уже махнул рукой подъехавшему такси, когда его окликнул странный незнакомец. Его темный, в багровых пятнах плащ, масляными бликам светился на тусклом мартовском солнце, еле выглядывавшем из тучного облака, с размытыми краями.
– Bh'i m'e ag fanacht leat[1]. – Хрипло пробормотал незнакомец.
– Кто Вы? – Турист отпрянул от него, как кошка от включенного пылесоса. – Почему…
– Who cares c'e m'e, rud is t'abhachta'i - a bhfuil t'u ag[2]. – Прервал его незнакомец, положив свою широкую, загорелую руку в тугих плотных жилах ему на плечо.
Турист
– Сad a chialla'ionn s'e agus c'en f'ath...[3] – Перешел он на ирландский.
– Аdh agus poshli.Ty go l'eir a thuiscint nuair a insint duit go bhfuil s'e Oghaim chuir m'e t'u[4]. – Незнакомец переместил руку с плеча к ладони и крепко сжав ее, потянул мужчину за собой.
***
Барбара стянула с себя латексные голубые перчатки и метким броском закинула их в мусорную корзину. Тяжело выдохнув после сложного вскрытия, она оперлась бедром на край компьютерного стола и уставилась на серый подвесной потолок в белую крапинку.
– О чем думаешь? – Ее прервал голос Кетрин, вошедшей в лабораторию.
Девушка подарила коллеге приятную лучезарную улыбку и раскрыла руки, словно, хотела ее обнять.
– Да так, ни о чем особенном. – Пробормотала Барбара, пожав плечами. – Просто смотрю на эти плиты и думаю, не похожи ли они на нашу жизнь?
Кетрин подняла взгляд на потолок, в раздумьях вытянув нижнюю губу.
– Прости за невежество, но чем они могут быть похожи на нашу жизнь? Такие же пластиковые? – Наморщилась Кет.
Барбара усмехнулась и взяла из рук женщины документы, которые та принесла.
– Нет, просто иногда думаю, что наша жизнь серая и лишь редко просматриваются белые крапинки.
Кетрин могла понять девушку. С такой работой не сложно стать пессимистом, если кругом убийства, насилие, жестокость и безразличие. Ты можешь либо сам стать безразличным, либо станешь пессимистом, видя все в черном цвете, либо, если повезет, будешь пытаться искать хоть что-то хорошее в жизни. Как белые крапинки на подвесном потолке.
– Что ты принесла? – Простодушно спросила Барбара.
– Это отчет о вскрытии очередной жертвы. Патолог, который делал аутопсию написал, что жертву прирезали, но есть кое-какие детали, поэтому лучше тебе посмотреть.
– Опять серия? – Поморщилась Уинстер.
Кетрин отступила от нее, как от чумной, выставив руки вперед.
– Нет, Барб, не произноси этого. Я даже думать о таком боюсь.
Женщина криво улыбнулась и открыла отчет.
– Неодруид? – Переспросила она. – Ему что засадили кинжал в сердце за то, что он поклонился не тому дереву.
– Не спрашивай. – Махнула рукой Кет, направляясь к выходу. – Я пойду. Теперь это твоя территория.
– Кет, подожди! – Остановила ее Барбара. – Альберт Камерон первая жертва?
Робинсон остановилась в дверях и, в раздумьях, развела руками.
– Вроде бы. – Нерешительно ответила она. – Почему ты спросила?
Барбара взяла со своего стола факсимильное сообщение и протянула его женщине.
– Мне сегодня прислали вот этот отчет. В Южной Каролине и Айдахо три месяца назад произошли подобные убийства. Вскрытия делал мой знакомый патолог, мы учились вместе в медицинской школе. Он узнал, что дело передано в Бюро и решил поинтересоваться,
Кетрин посмотрела на факс, бегло прочитав сообщение, и медленно кивнула.
– Но подтверждений, что это именно наш преступник нет. Связи между теми убитыми тоже не установлено. – Проговорила она. – В любом случае, спасибо. Нужно это проверить.
Женщина сложила бумагу и, попрощавшись, вышла.
– Я позвоню. – Кивнула Барбара вслед агенту Робинсон и нехотя уставилась на холодильную камеру, где уже ждал ее протокола убитый.
***
Мужчина расположился на своем стареньком, скрипучем диване выгоревшего оранжевого цвета с маслянистыми пятнами и включил телевизор, хоть и без удовольствия, зная заранее, что сейчас будут говорить в новостях.
«Согласно резолюции 687 Совета Безопасности ООН Специальная комиссия ООН должна была следить за ликвидацией оружия массового поражения в Ираке, с чем успешно справлялась, пока правительство Ирака не отказалось сотрудничать с миротворческими силами», - заявляла с экрана телевизора миловидная девушка в розовом костюме.
17 января 1991 года он добровольцем вступил в отряд, отправлявшийся в Персидский залив. Он верил в добрые идеалы, в то, что принесет безопасность на ближневосточную землю. Только потом он осознал, что нельзя добиться умиротворения путем таких жертв. «Буря в пустыне» обернулась для него бурей в душе. Он никогда не забудет, как один кувейтский мальчишка забрался к ним в часть и, заикаясь, рассказывал как солдаты избили и изнасиловали его мать и сестру, а потом подвесили их за ноги во дворе дома. Но он никогда и не забудет, как умирали его товарищи во время высадки в Кувейте, и как другие, уже безумные бросались на всех – на своих, на чужих, на мирных жителей с оружием. Он понимал, что новая война будет пострашнее предыдущей и неизвестно, сколько она принесет жертв за собой. Сколько еще сломанных судеб принесет с собой Ирак, сколько погибнет молодых ребят, сколько матерей будет оплакивать своих детей и сколько детей не родится.
«Вооружённые инциденты в иракском небе периодически происходили с декабря 1998, их число заметно выросло с середины 2002 года». – Продолжала приводить статистику корреспондент: «Напомню, что 5 февраля 2003 года госсекретарь США Колин Пауэлл выступил на специальном заседании Совета Безопасности ООН, предоставив многочисленные доказательства, что Ирак скрывает от международных инспекторов оружие массового поражения. Джордж Буш также неоднократно говорил о покупке Ираком урана в Нигерии».
– Их сыновья не будут глотать пыль персидской пустыни вдали от дома. – То ли с сожалением, то ли с негодованием произнес мужчина и отхлебнул из бутылки темного дешевого пива.
Он мог бы и дальше комментировать новостные репортажи, но слушать лживые заявления его правительства, из-за которых будут погибать дети, женщины, старики, молодые мужчины – кем бы они не были – американцами, иракцами, кувейтцами, французами, немцами, русскими – ему было противно. Переключив канал и наткнувшись на американскую комедию годов, эдак, шестидесятых он немного успокоился и растекся по дивану, тупо всматриваясь в экран, но перед глазами маячили не герои кинокартины, а всплывшие в воспоминаниях лица друзей, потерянных на войне.