Харбин. Книга 1. Путь
Шрифт:
– На Тверском, это во-первых, – он примирительно улыбнулся, – а во-вторых, его дети пока ещё маленькие. Он обнял её за плечи. – Но, ты знаешь, я сам не могу быть уверен, как бы я описал свои впечатления, если бы побывал там сейчас…
Анна молчала, и он подытожил:
– Я тоже хочу многое понять! И давно! А знаешь, пойдём обедать! В ресторане почти пусто, возьмём бутылку Gevrey-Cham-bertin, я у них присмотрел урожай двадцать четвёртого года, – отметим наше с тобой путешествие! Когда мы последний раз путешествовали? Ты помнишь?
Анна смущённо улыбнулась
– А что в меню? – спросила она тихо.
Александр Петрович тайно вздохнул с облегчением и раскрыл меню.
– А сейчас обед или ужин? – спросила Анна.
– Половина седьмого! Полюбопытствуй пока!
– Твоя воля, Саша. – И она стала читать:
«Обед:
Щи мавританские
Суп-крем из дичи
Суп молочный с лапшой
Консоме-жюльен
Маринад из рыбы
Нельма паровая
Ножки телячьи фри с карт, пюре
Котлеты курин. А-ля палкин
Пилав из барашка
Фазан а-ля модерн
Шницель по-венски
Утка домашняя с яблоком
Макароны с пармезан.
Букет из зелени
Сладкие:
Каша гурьевская
Фрукты ассорти со сливками
Мороженое клубничное
Салат «Оранж»
Анна читала меню полушёпотом и по-школярски водила пальцем по строчкам, в двух местах её рассмешили сокращения, которые в меню казались нелепыми.
– Ты посмотри на эти «карт, пюре» и «котлеты курин.», скажи, не правда ли, очень смешно делать сокращения в меню, на чём, интересно, они хотели сэкономить? – Она уже почти смеялась. – Наверное, хотят, чтобы мы это быстро прочитали и так же быстро заказали… им тоже не терпится? А что бы ты выбрал?
– Я думаю, надо посмотреть, как это выглядит! Ты готова?
Анна встала, подошла к висевшему на двери зеркалу в литой бронзовой оправе, поправила причёску, провела рукою по блузке на талии и слегка одёрнула юбку; Александр Петрович смотрел на неё, подошёл, развернул к себе и, чуть касаясь, поцеловал в губы.
Ресторан оказался через два вагона.
Анна, придерживаясь рукою за поручень, шла по узкому коридору, Александр Петрович шёл следом за ней. Она всё хотела обернуться и извиниться за свою несдержанность, но вагон сильно качало из стороны в сторону, и она решила, что сделает это, когда они сядут за стол.
В ресторане было почти пусто. За барной стойкой сидел мужчина средних лет и курил сигару. В той части вагона, где стояло шесть столов и которая была отделена от бара фигурной стеклянной полуперегородкой, было занято только два места: справа у окна сидел китаец в европейском костюме, перед ним стояла чашка с чаем и рядом в пепельнице дымилась сигарета; слева, тоже у окна, спиной, сидел мужчина в белой спортивной рубашке с отложным воротничком и не отрываясь смотрел в окно.
Анна предложила сесть за самый дальний столик справа, за спиной у китайца.
– Меню!
– Заберите это, – сказал Александр Петрович и вернул ему меню, принесённое из купе.
Официант поклонился Анне Ксаверьевне:
– Мадам?
– «Котлеты курин.», – с шутливой улыбкой заказала Анна.
– Месье!
– Gevrey-Chambertin двадцать четвёртого года…
– Бутылку или желаете по фужеру?
Александр Петрович посмотрел на жену, Анна кивнула.
– Бутылку и «Ножки телячьи фри с карт, пюре», – сказал Александр Петрович. Глядя на Анну, он произнёс название блюда с тем же сокращением, которое было в меню: – И весь десерт!
Анна, не переставая улыбаться, укоризненно свела брови.
– Без каши!
– Слушаюсь! Коньяку к десерту?
– Пожалуй!
– Рекомендую «Корвуазье», он помягче, но, если желаете, можно «Хеннесси»…
– «Корвуазье»…
– Бутылку или графинчик?
– Графинчик, сто пятьдесят.
– Будет исполнено! Горячее придётся подождать!
– Мы не торопимся!
Когда официант ушёл, Анна с сожалением промолвила:
– Как жалко, что мы не взяли с собой ту книжицу! Ты сказал, что там есть что-то смешное, можно было бы почитать, пока ожидаем.
Александр Петрович сидел напротив, они склонились друг к другу, он развел руки и с улыбкой, подражая официанту, произнёс:
– Как пожелаете, мадам, но я уже многое оттуда могу цитировать по памяти…
– Как интересно! – сказала Анна.
– Вот вам пример: «…Город выздоровел и радуется своему здоровью…»
– Это мы читали!
– Читали, но в это время ты спала!
– Неправда!
Александр Петрович любил, когда Анна в шутку разыгрывала женские капризы.
– Спала, я даже слышал!
– Ну уж нет! Выдумываешь! Читай… то есть…
Александр Петрович выдержал паузу и с важным видом поднял левую бровь:
– М-м-м! Как же там?..
– Хвастунишка, а говорил – наизусть!
– Не торопитесь, мадам, сей секунд: «…Чисто. На каждом шагу по улицам расставлены урны для окурков, огрызков, спичечных коробок. Воздействуют штрафами, также увещаниями:
Если хочешь быть культурным,Мусор и окурки бросай в урны!»От неожиданности Анна хлюпнула носом и в смущении прикрылась ладошкой, Александр Петрович увидел, как обернулся китаец.
– Саша, – зашептала она, – так нельзя. Надо предупреждать!
– Предупреждаю! – сказал Александр Петрович. – «…Не всякому привычно быть культурным… – здесь я пропущу. – Но, в общем, все-таки бесспорно: чистота и порядок. Много пивных, по вечерам отменно шумных. И там, однако, тоже просят честью:
Товарищ, запомни правила три:Не плюй, не сори, не кури!»Анне снова прыснула, но уже тише.
– «…Шустро и широко раскинул свои щупальца Моссельпром: