Харбинский экспресс-2. Интервенция
Шрифт:
Павел Романович снова потер ладони.
– Вот так у меня появилась цель, – сказал он. – Я постановил себе любой ценой найти это средство. Потому как твердо знал, что не фокус и не химера… Если панацею смог добыть один человек, почему бы не попробовать мне? Черт возьми, этому стоило посвятить жизнь!
– Еще бы… – пробормотал Клавдий Симеонович. – На таком деле можно заработать прилично.
– На таком деле можно получить все сокровища мира, – поправил его Дохтуров. – Но это не главное, хотя и от денег
– Значит, с вашей панацеей можно жить вечно? – спросила Анна Николаевна. Она раскраснелась, глаза горели. – А молодость? Как с нею?
Павел Романович покачал головой.
– Никакого личного бессмертия не существует, – ответил он. – Вы неправильно поняли. Панацея – это лекарство. От большинства известных болезней. Может, даже от всех. Впрочем, старость – согласно одной из теорий – тоже своего рода недуг.
– Значит, вы нашли это лекарство! – воскликнула Дроздова. – Поэтому за вами гоняется тот ужасный колдун!
Дохтуров покачал головой:
– К сожалению, нет. Пока нет.
– Ну так и говорить нечего! – заключил Сопов. – Вы нам тут просто морочите голову.
Дроздова посмотрела на него, потом повернулась к Дохтурову.
Павлу Романовичу показалось, что она сейчас расплачется.
«Интересно, с чего это?»
– Не совсем так, – сказал он. – Высылка оказала мне услугу неоценимую. Здесь я познакомился с медициной Востока. Мне удались удивительные открытия. Но… все это не было панацеей. Хотя казалось, разгадка близка. Однако вскоре я понял: собирая чужие рецепты, ничего не добьюсь.
– Почему? – спросила Анна Николаевна.
– Дело в подходе. Я внимательно изучал труды Парацельса. Он писал, будто он знает секрет панацеи. Кстати, называл ее лауданумом.
– Фи! – присвистнул Клавдий Симеонович.
– Только Теофраст оказался большим путаником, – продолжил Дохтуров, не обращая внимания на Сопова.
– Простите, кто? – спросила Дроздова.
– Теофраст Бомбаст из Гогенгейма. Более известен как Парацельс.
– А почему – путаник?
– Потому что узнать рецепт из его записей невозможно по очень простой причине: он и сам его не знал.
– Позвольте! – вскричал Сопов. – Вы же только что утверждали обратное!
– Я сказал: рецепт. Да, рецепт был ему неизвестен. А вот само средство имелось. Существенная разница, не находите?
– Откуда ж он его взял?
– Полагаю, с Востока. У меня есть теория, как панацея попала в Европу. Но это история долгая. Главное в другом: уже в пятнадцатом веке панацея стала известна, Парацельс пользовал ею больных. Но потом она была снова утеряна. Понимаете, что это значит?
– Нет, – призналась Анна Николаевна. – Я теперь совершенно ничего не понимаю.
Сопов же демонстративно промолчал.
– Я думаю, что у Теофраста Бомбаста имелся
– Так, значит… – прошептала Дроздова.
– Да. С незапамятных времен панацея хранится здесь. Я не сомневаюсь, что это вещество – природного происхождения. Ее открыли случайно.
– Нетрудно представить, как его стерегут… – прошептала Дроздова.
Дохтуров усмехнулся:
– Конечно. Но вопрос в другом: кто стережет? Но, как бы там ни было, оберегают сие сокровище с тщанием невероятным. Но, тем не менее… панацея все ж уходила к чужим. И не раз. Была продана, или похищена.
– Либо отнята силой, – добавил Сопов.
– Весьма вероятно.
– Однако Китай велик, – заметил Сопов. – Где намереваетесь проводить изыскания?
– Рискну утверждать: лауданум спрятан где-то в Маньчжурии. И я догадываюсь, кто хранитель.
– Откуда такая уверенность? – спросил Клавдий Симеонович.
– Ответ в моих записях. Насколько я понял, вы с ними знакомы.
Сопов пожал плечами:
– И давно вы пришли к такому выводу, господин алхимик?
– Недавно. Я как раз обдумывал план новых поисков…
– Что же вам помешало? – Дроздова нервно переплела пальцы.
– Весь этот кошмар. То есть пожар в «Метрополе» – и все, что случилось далее.
– Ясно! – воскликнула Анна Николаевна. – Значит, вам стараются помешать! – Она повернулась к Сопову: – Ну что, господин Фома неверующий? Вы и теперь сомневаетесь?
Но Клавдий Симеонович не успел ничего ответить.
Из подпола послышался шум. Кто-то закричал на высокой дрожащей ноте.
– Доктор, вы совсем забыли о своем пациенте, – насмешливо сказал титулярный советник. – Может, ему нужна ваша помощь?
Дохтуров на это ничего не ответил. Шагнул к фанзе, Анна Николаевна – следом.
– А когда вернетесь, – крикнул им вслед Сопов, – я расскажу кое-что интереснее всех этих сказок. Вам будет о чем подумать, клянусь!
Переступив порог, Дроздова повернулась к Павлу Романовичу и, слегка порозовев, тихо сказала:
– Признайтесь, доктор, вы ведь все это придумали?
– Простите?… – ошеломленно переспросил Дохтуров.
– Насчет панацеи и прочей волшебной чепухи. Ведь точно придумали? Сознайтесь!
– Господи, да зачем же?!
– Полагаю, чтобы произвести на меня впечатление, – серьезно ответила барышня. – Для чего же еще?
Она отвернулась и первой прошла в фанзу. Павел Романович шагнул следом. Он подумал, что старая истина насчет непостижимости женской натуры верна по-прежнему, несмотря на свою избитость.