Хардкор
Шрифт:
Она достала из волос заколку, наклонилась к замочной скважине и принялась возиться с импровизированной отмычкой, приложив ухо к двери. Олег пожал плечами.
За пояс у мертвеца был засунут жезл, металлический, тяжелый на вид, с набалдашником в виде головы Ёрмунганда — мирового змея, который по легенде спит на дне океана, а пробуждаясь, ломает толстый покров льда. Я вытащил его и с осторожностью осмотрел — кто знает, какие силы могут скрываться в этом предмете?
Под набалдашником находилась выгравированная молния, следом за ней рукоять обхватывало кольцо с нанесенными цифрами от одного до десяти. Молния указывала на единицу. Кольцо
— Что это? — спросил Олег.
— Сейчас проверим.
Я подошел к выходу и выглянул наружу. Среди свисающих сталактитов гулял ветер. Если там скрывались тролли, то они по-прежнему опасались спускаться к реке. Я поднял жезл, направив змеиную голову в потолок, и нажал на рычаг. Около секунды жезл гудел, а затем глаза ослепила вспышка молнии. Раздался грохот камнепада. Судя по всплеску, последним в воду свалился большой сталактит. Но этого я не видел. Уронив жезл, я прикрывал ладонями глаза, перед которыми плыли яркие пятна.
Сквозь них я едва смог прочитать возникшую надпись: «Получено умение — стрельба из лейфтра, уровень первый». Вслед за ней появилось еще одно сообщение: «Ваш интеллект вырос до двенадцати единиц».
— Хорошая вещь, — подытожил Олег.
Спустя некоторое время я смог кое-как видеть. Ночью появится боль, словно в глаза насыпали песка, мучительная, не позволяющая заснуть, заставляющая бродить в безрезультатных поисках, чем возможно ее унять. Тяжелое оружие не держалось за поясом, норовило упасть, я вертел его в руках, не зная, куда приспособить. Кольцо на рукояти передвинулось, молния теперь указывала на цифру восемь — столько зарядов осталось в лейфтре. Наконец я вытащил из кармана веревку, набросил на рукоять петлю и забросил оружие за спину.
— Есть! — сказала Илва, распахивая дверь.
После чего вскрикнула и отшатнулась. Из вырубленной в скале коморки на нее смотрел гасторнис. Его голова с большим хищным клювом и застывшими глазами выглядывала из темноты. Рядом неподвижно стояла еще одна мертвая птица. Металлические пластины, которые покрывали их тела, потрескивали и искрились.
— Проклятые колдуны, — прошептал Олег.
Илва похлопала по седлу на спине гасторниса.
— Кто-то умеет на них ездить? — обернулась она к нам. — Тот туннель с ручейком, возможно, он выведет нас на поверхность? Думаю, что птицы предназначены для езды по нему. Что скажете?
— Возможно, так мы и поступим, — сказал я. — Не забыли, что нам надо добраться в Вормс до темноты? Сегодня последняя ночь полнолуния, мы должны проникнуть в призрачный город, чтобы спасти Ёжика.
Олег нахмурился.
— Поехали, — буркнул он, взбираясь на одну из птиц.
После того, как мой друг натянул стремена, оживленный электричеством гасторнис вздрогнул и зашевелился. Равномерно переставляя ноги, птица выбралась из домика. Когда она проходила сквозь дверь, Олегу пришлось нагнуть голову, чтобы не удариться. Выйдя из дома, гасторнис замер, ожидая новые команды. Его короткие недоразвитые крылья вздрагивали в такт проскакивающим искрам.
Вставив ногу в стремя, я вскочил на второго гасторниса. Сидеть в гладком седле оказалось удобно. Ноги хорошо держались в стременах, уздечка — красная, с золотой тесьмой и надписью «беги, пока можешь», приятно дрожала, когда я потянул ее на себя.
— Н-но, Буцефал! Или кто ты у нас? — Я похлопал своего скакуна
Короткие перья укололи ладонь. Кожа была холодной и неприятной на ощупь. Гасторнис поднял одну ногу, сжав пальцы, покачнулся, — мне на мгновение показалось, что птица сейчас не устоит, опрокинется, но она шагнула, выпрямляя и мягко опуская ногу, зацокав по камням большими когтями. Еще один шаг — и мы оказались за дверью.
Со спины оседланной птицы мир выглядел иным, возникло неизвестное ранее ощущение вольного ветра и открытых пространств, хотя со всех сторон наваливался каменный мешок пещеры. Захотелось скакать навстречу заре, как в вестернах, где герои сильны, а женщины прекрасны.
— И с кем я поеду? — спросила Илва.
Олег протянул ей руку, помогая забраться в седло позади себя. Мы направились в туннель. Птицы шлепали по ручью, равномерно переставляя лапы. Казалось, что они могут бежать, не останавливаясь, на край мира.
Появилось сообщение: «Ваш интеллект достиг тринадцати единиц».
***
— Они здесь! — воскликнул Олег.
Гасторнисы шли один за другим. Свет на ладони моего друга освещал туннель, разгоняя темноту впереди. Ручей разлился мелкой речушкой, которая где-то вдалеке вновь превращалась в полноводную Гьёлль и у заброшенного замка вырывалась на поверхность бурным потоком.
— Слышишь, как воет ветер? Это они, я чувствую. — Олег резко остановил своего скакуна, так, что я едва успел затормозить, и обернулся. Его глаза были прищурены. — Ты чувствуешь, как они касаются нас? Они повсюду, но не обретают плоть. Знают, что меня надо бояться.
Пламя на его руке заколыхалось. Подземный ветер свистел в туннеле, бросая песок нам в лица. То усиливаясь, то затихая, он выглядел обычным, но с Олегом я не спорил — бывшему троллю виднее. Я до сих пор не знал, вернулось ли полностью создание моего друга. Кем он себя считает — огненным волшебником, бывшим генералом, или отцом, пришедшим в игру за сыном?
— Я помню Ёжика, — сказал Олег, словно услышав мои мысли. Или он прочитал вопрос в моем взгляде? — Но не могу вспомнить полностью свою жизнь там, в моих снах. Мы вернем моего сына, если он не плод наших фантазий. И тролли нам не помешают. — Олег зло усмехнулся. — Знаешь, что такое фантомные боли? Это когда болит несуществующее оторванное щупальце.
Он вдруг вскинул руку, мимо меня пронесся огненный шар, опалив жаром щеку, и вспыхнул позади волной пламени. Илва вскрикнула. Я оглянулся, успев заметить, как языки пламени очертили две стоящие в нем тени — зыбкие, расплывчатые, лишь намеки на появляющихся существ. Через мгновение тени исчезли, превратившись в ветер.
— Скорее! — выкрикнул Олег и поскакал дальше по туннелю.
Илва сидела, крепко держась за моего друга. Мы мчались по реке, поднимая тучи брызг, и ветер свистел позади нас. Лейфтр бил по спине при каждом шаге птицы. Меня беспокоила мысль: что, если до того, как река разольется, мы не найдем выхода на поверхность, или он окажется заваленным? Но вскоре темноту туннеля рассеял свет. Он лился из прохода в потолке, к которому поднималась каменная лестница с широкими ступенями, пригодными для лап гасторнисов. Ветер с поверхности заносил в подземелье снег, верхние ступени покрывала корка льда. Птицы не замедлили своего движения. Вспрыгнув на лестницу, они продолжили бег, взмахивая маленькими крылышками, будто пытаясь взлететь.