Харизма [СИ]

Павлик Анастасия

Антон был полной противоположностью смуглой темноволосой Кристины. Соня вся в папу, только глаза мамины - миндалевидной формы, чуть раскосые, как у лисицы, серые. Но Крис говорит: 'Серый в этом сезоне не в моде. Поэтому - пасмурного неба. Это - цвет пасмурного неба'.

– Классный свитер, - заметила я.

– Пуловер, - механически поправила меня близняшка.

Антон подмигнул жене:

– Кис-Кис выбирала.

Без комментариев. В такие моменты я благодарна маме, что назвала меня именем, которое так сложно перековеркать.

Харизма есть Харизма. Унизительная часть истории заключается в том, что назвали меня в честь бутылки красного вина, которое было распито мамой и папой в Ту Самую Ночь. Справедливость восторжествовала бы, если бы близняшку назвали в честь гостиницы, где все свершилось. Как бы ни так!

Мы не знаем, чем руководствуются наши родители, называя нас в честь бутылки дешевого вина, первой собаки в Космосе, героя-любовника мыльной оперы, сорта кофе, паркета.

Не хотим знать, ведь нам с этим жить.

– Надеюсь, продавцы не заметили, что у нее случился психический припадок?

– Харизма приехала не одна, - отчеканила начинающая злиться Крис.

Антон вытянул шею и выглянул на улицу, и уже в следующий миг помахал Багаме. Нет, это никуда не годится!

– Познакомь нас, - сказала Кристина.

Сестра считает, что мне давно пора радовать глаз кому-то еще, кроме злобного близнеца Деда Мороза из дома напротив. Мой бывший парень, работник налоговой инспекции днем и экзорцист вечером, пришелся ей не по душе. Спрашивается, почему? На семейные обеды он всегда надевал джемпера и брюки и выглядел как злобный двойник Антона. Лука даже кеды в такие вечера менял на ботинки. Если вы не знаете моего бывшего, то представить себе не можете, что любые отклонения от нормы 'рубашка-штаны-кеды-пальто' для Луки, учитывая его социопатическую натуру, - гребаный подвиг. Но это не растопило сердце Кристины. Все из-за работы Луки, держу пари. Кристина взъелась на него из-за его работы. Налоговую никто не жалует.

– Нет, - отрезала я и чертыхнулась про себя. Может, ерунда о любимом слове не так уж далека от истины?

– Харизма!

Официально заявляю: пора делать ноги.

– Пират готов поднять якорь?
– повышая голос, протрубила я.

Соня жалобно подняла на меня свои лисьи глазища. Ручками она теребила два морских узла, некогда бывших шнурками.

– Познакомь нас, - повторила Кристина.

Антон робко подал голос:

– Дорогая, я считаю, нам стоит поторопиться, за нами вот-вот заедут...

– Забери свое 'я считаю'! Ничего страшного не случится, если твои зануды немножко подождут. Я хочу познакомиться с ухажером Харизмы. Разве я много прошу?

Крис начала шумно дышать. Бедный Антон!

– Он не мой ухажер, черт побери, - рявкнула я.

Я сидела на корточках перед Соней, пытаясь распутать морские узлы на ее кроссовках. Волосы упали на лицо тяжелой завесой, и я нетерпеливо перекинула их на спину, откуда они, скользнув по коже куртки, вновь переместились

на мое лицо.

Соня хихикнула:

– Черт побери! Ар-р-р! Лево р-р-руля!

От племяшки пахло гренками, медом и шоколадным молоком.

– София, не чертыхайся.
– Поправив прическу, уложенную с той небрежностью, которая достигается путем нечеловеческих усилий, Кристина юркнула за дверь. Знакомиться с 'ухажером Харизмы', конечно же.

Я мысленно застонала и пустила по ее следу воображаемый караван акриловых вещей.

Имейте в виду: когда на вас перчатки, завязывание шнурков превращается в трудоемкий, требующий упорства самурая, процесс. Но мои старания были вознаграждены: уже минуту спустя я завязала два аккуратных бантика. На заметку: потренировать Соню завязывать шнурки.

Мне не терпелось испортить Кристинины именины сердца.

– Взять на абор-р-рдаж!
– как пароходная сирена завывала Соня, несясь к джипу. Гравий шуршал под подошвами ее кроссовок, будто каменный прибой.

Я ступила на газон, и кажущаяся стеклянной трава тут же с готовностью спружинила под ногами, словно качественный ковер. Люди упорствуют в хождении по газонам, поскольку это одновременно что-то вроде релаксирующего курорта и курса повышения квалификации для ваших впитавших в себя не один слой крема, грязи и плевков ботинок.

Я даже сдвинула очки на кончик носа, настолько увиденное потрясло меня. Кристина хихикала, а Багама что-то доверительно рассказывал ей. Этот мерзавец великолепно играл роль деревенского скромняги при деньгах, с зелеными волосами, зубами, мыслями. Каждое его движение было частью танца, пронизано бескостной грацией. Он продолжал танцевать этот танец даже в моменты неподвижности, вальяжно опершись пятой точкой о дверцу джипа, разговаривая с близняшкой. Прощу прощения: вешая лапшу ей на уши.

– Мы готовы, - выдавила я, подходя к щебечущей парочке.

Кристина стрельнула в меня этим ради-бога-не-испорть-все взглядом:

– Багама как раз рассказывал мне, какой ты замечательный чтец.

Эти слова не самым приятным образом сказались на моем пищеварении.

– Харизма мне очень помогает, - кивнул Багама.
– Не знаю, что бы я без нее делал.

Я исподлобья таращилась на него.

– И долго вы встречаетесь?
– с напором почуявшей кровь акулы спросила Крис.

Я прекрасно знала, какой смысл вложила сестра в свои слова. Она спрашивала не о встречах в офисе 'Реньи'. Об иного рода встречах.

Багама ответил, прежде чем я успела открыть рот:

– Два месяца.

– Встречаемся на приемах в 'Реньи', - уточнила я, усаживая Соню на заднее сиденье и пристегивая ее ремнем безопасности.

– Он такой душка!
– прошипела мне на ухо близняшка.

Багама ушел здороваться с вышедшим на крыльцо Антоном, поэтому Крис могла шипеть милости сколько угодно. Мой ответ сестре, однако, был уготован заранее: