Харьков – проклятое место Красной Армии

Португальский Ричард Михайлович

Насчет знамен он, конечно, пошутил, но факт оставался фактом: против бронированного кулака выдвигалась одна развернутая на широком фронте дивизия.

И только поздним вечером 18 августа поступили новые указания, согласно которым уже весь корпус, имея в первом эшелоне 8-ю и 7-ю дивизии, а во втором 5-ю, должен был занять рубеж обороны. Нам сообщили также, что завтра к трем часам пополудни 3-й гвардейский танковый корпус сосредоточится за нашими позициями. Слева и несколько позади нас уступом шел 21-й гвардейский корпус. Таким образом, вся 4-я гвардейская армия как будто бы вступала в дело» [425] .

Боевые действия 20-го гвардейского стрелкового корпуса под Ахтыркой 19–22 августа 1943 г.

18 августа противник нанес и второй удар в полосе 27-й армии, из района Ковалевка, Константиновка в направлении на Колонтаев, силами танковой дивизии «Мертвая голова». Однако все его атаки здесь были отражены 241-й стрелковой дивизией, которой командовал полковник П.Г. Арабей. Несмотря на эту частную неудачу, выход основных сил немецкой контрударной группировки в район Каплуновки осложнил положение на правом фланге армии. К исходу дня глубина вражеского вклинения достигла 24 км. Назревала угроза не только окружения соединений 27-й армии, действовавших южнее, но и прорыва немецких танковых соединений в тыл 1-й танковой и 6-й гвардейской армий.

Вместе с тем положение всей ахтырской группировки противника было весьма неустойчивым. Оно во многом обусловливалось тем, что немецкое командование было не в состоянии надежно обеспечить ее левый фланг. Успешное наступление войск правого крыла Воронежского фронта позволяло не только обойти его, но и, в свою очередь, выйти в тыл немецким войскам, наносившим контрудар. Поэтому командующий войсками фронта требовал всемерно нарастить темпы наступления на своем правом крыле. Действовавшие здесь 38-я, 40-я и введенная в сражение из резерва Ставки 47-я армии за день 18 августа продвинулись на 10–20 км и вышли на рубеж Большая Чернетчина, Низы, Соловьевка, Ревки, Новоселовка, Белка. Они все более нависали с севера над немецкими войсками. Чтобы ускорить охват противника с фланга и тыла, генерал Ватутин, определяя задачи на 19 августа, приказал правофланговым дивизиям 40-й армии овладеть к исходу дня Лебедином и выйти на р. Псел. 47-я армия должна была перерезать одну из важнейших коммуникаций ахтырской группировки врага – дорогу Лебедин – Ахтырка. 38-й армии было приказано обеспечить наступление 40-й и 47-й армий, перейдя с этой целью к обороне по восточному берегу р. Псел.

Одновременно 27, 6

и 4-й гвардейским, а также 1-й танковой армиям ставилась задача разгромить вклинившуюся немецкую группировку и восстановить положение в районе Ахтырки [426] . 71-я стрелковая дивизия, находившаяся на левом выдвинувшемся фланге 27-й армии, в ночь на 19 августа была отведена с западного берега р. Ворскла в район Пархомовки.

Утром 19 августа в соприкосновение с противником вошли подразделения 8-й гвардейской воздушно-десантной дивизии 4-й гвардейской армии. Батальон старшего лейтенанта Г.Н. Дудкина отразил атаку немецких танков и заставил их отойти. На поле боя остались два подбитых «Тигра». К вечеру в бой вступили правофланговый 27-й и левофланговый 25-й полки дивизии. Завязался встречный бой с типичными для него атаками, быстрыми отходами и контратаками. Артиллеристы и минометчики 27-го полка огнем внесли расстройство в боевые порядки врага, и его батальоны захватили совхоз «Комсомолец».

Тяжелый бой вел на левом фланге за высоту 181.4 и село Чемодановку 25-й полк. Батальон под командованием капитана С.Н. Ивлева быстро захватил высоту, но тут же был контратакован автоматчиками, которых поддерживали танки. Возникла опасность окружения. Тогда Ивлев вышел вперед вместе со своим заместителем по политчасти М. Сазоновым. Буквально на плечах бежавших автоматчиков батальон ворвался в Чемодановку. Ивлев был ранен, но не ушел с поля боя.

Так же умело и напористо действовал батальон капитана В.М. Быкова. Ворвавшись в Каплуновку, он начал выбивать противника из домов, когда на улицу ворвался «Тигр». Его повредил двумя выстрелами из противотанкового ружья старший сержант Клименко. В результате упорного боя батальон захватил и удержал северо-восточную окраину Каплуновки.

По мнению командира 20-го корпуса, общий итог дня оказался скромным. 8-я дивизия овладела лишь совхозами «Комсомолец» и «Осетняк» и грядой высот к западу от них, остановив на этом рубеже продвижение противника. «Причины те же: растянутость фронта, поспешность в подготовке атаки и недостаток противотанковой артиллерии, который остро ощущался в полках в течение всего боя», – пишет генерал Бирюков [427] .

В сложных условиях в этот день действовала и 7-я гвардейская воздушно-десантная дивизия генерал-майора М.Г. Микеладзе. Против ее 18-го и 21-го полков враг одновременно бросил в бой более 40 танков и штурмовых орудий и до полка мотопехоты на бронетранспортерах. Они были встречены огнем 76-мм пушечных батарей 1-го и 2-го дивизионов 10-го гвардейского артиллерийского полка и двумя 45-мм батареями 8-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона. В этом бою большую помощь дивизии оказали летчики-штурмовики 2-й воздушной армии. Они бомбоштурмовыми ударами наносили противнику большие потери, поддерживая наши наземные войска. В результате части 7-й немецкой танковой дивизии были вынуждены приостановить свое наступление. Предпринятые противником в течение дня повторные атаки также успеха не имели. Враг потерял 10 танков, из них два «Тигра» и 6 бронетранспортеров [428] .

К утру 19 августа основные силы 1-й танковой армии были перегруппированы на северный берег р. Мерла и из района Купьеваха, Новая Одесса, Губаровка перешли в наступление в общем направлении на Ахтырку. Совместно с ними действовали две стрелковые дивизии и 3-й гвардейский механизированный корпус 4-й гвардейской армии. В ходе ожесточенных встречных боев, продолжавшихся весь день, советские войска остановили дальнейшее продвижение ахтырской группировки противника. Более того, на левом фланге вклинения немецкие войска были выбиты из ряда населенных пунктов, что еще более сузило горловину клина, нацеленного с северо-запада на Богодухов. Лишь небольшой успех принесли атаки врага, имевшие целью расширить прорыв в южном направлении. Но и здесь его продвижение было остановлено соединениями 27-й армии. Южнее, на рубеже р. Мерла, все вражеские атаки были отражены частями 241-й стрелковой дивизии.

К исходу 19 августа уже явно обозначился кризис наступления ахтырской группировки врага. Наступавшие на правом крыле Воронежского фронта соединения в этот день добились значительных успехов. В результате упорных боев 309-я, 161-я стрелковые дивизии и 2-й танковый корпус 40-й армии разгромили противостоявшие части противника и ворвались в Лебедин. 47-я армия, продвигаясь на юг, перерезала дорогу Ахтырка – Лебедин. В «Дневнике боевых действий верховного командования вермахта» с тревогой отмечалось за этот день: «…На участке фронта 52-го армейского корпуса в результате сильных ударов противника создалось критическое положение» [429] .

Выход 47-й и 40-й армий на тылы ахтырской группировки врага резко изменил характер его действий на ахтырско-богодуховском направлении. Немецкое командование было вынуждено часть сил ахтырской группировки перебросить на север для отражения наступления этих армий. В ахтырском выступе 20 августа основные усилия немецких войск сосредоточились на том, чтобы окружить соединения 27-й армии в районе Котельвы. С этой целью они наносили удар по сходящимся на Краснокутск направлениям из районов Пархомовки (с севера) и Константиновки (с юга).

С утра 20 августа продолжились бои в полосе 20-го стрелкового корпуса 4-й гвардейской армии. Генерал Кулик приказал ему в 17 часов нанести удар совместно с бригадами 3-го механизированного корпуса в направлении совхоза «Ударник».

Для подготовки наступления у корпуса оставалось четыре часа. За это время необходимо было организовать взаимодействие с танкистами, и хотя командарм, вняв доводам генерала Бирюкова, перенес начало атаки на час, готовилась она в спешке. Из-за недостатка времени работники штаба корпуса сразу же выехали в дивизии и там поставили им задачи. Подготовительную работу облегчило, правда, то, что 7-й дивизии не нужно было осуществлять перегруппировку – она была развернута в боевой порядок в 5 км от назначенного ей рубежа.

В таком же положении находились и танковые бригады 3-го механизированного корпуса. Например, 13-я танковая бригада вступила в бой, не успев организовать разведку, без артиллерийской и авиационной поддержки, без связи с соседом слева. Но как бы там ни было, десантники и танкисты в назначенное время перешли в наступление.

В течение нескольких часов подряд на левом фланге 8-й дивизии подразделения 25-го полка под командованием майора Д.В. Белорусова выбивали немецких автоматчиков из Каплуновки. Село было расположено на высотах и окружено оврагами. Каждый его дом и двор стали объектом ожесточенной борьбы. Когда батальоны С.Н. Ивлева и В.М. Быкова ворвались в центр села, противник предпринял сильную контратаку. Пятнадцать танков и бронетранспортеры с пехотой устремились к Каплуновке с юго-запада, но полковая батарея старшего лейтенанта И.М. Подколзина опередила врага. Развернувшись с ходу на околице, она с расстояния 150–200 метров фланговым огнем расстреляла два танка и заставила немецкие подразделения отступить. Но полностью овладеть Каплуновкой батальоны не смогли. Продвижение к северу от нее также было незначительным.

Командир корпуса ввел в бой второй эшелон – 5-ю дивизию. Ее 16-й полк направился в глубокий обход Каплуновки с юга. Совершая маневр, он встретил упорное сопротивление противника. Связав боем его главные силы, командир батальона майор Ф.М. Орехов выдвинул вперед, в направлении совхоза «Пионер», до 50 автоматчиков во главе со своим заместителем по политчасти капитаном Н.П. Лапшиным.

Еще в темноте отряд Лапшина углубился в тыл противника на 6 км. Тут автоматчики натолкнулись на вражескую батарею. Огнем и гранатами орудийные расчеты были уничтожены, а пушки приведены в негодность. Перед самым рассветом отряд перерезал дорогу, ведущую из совхоза «Пионер» на запад. После того как он уничтожил бронетранспортер, автомашину с боеприпасами и мотоцикл, движение по дороге прекратилось. Потом отряд захватил совхоз «Пионер» и занял в нем круговую оборону. Противник, посчитав, что в тыл к нему вышли значительные силы, оставляя группы прикрытия, начал отходить с переднего края, обтекая стороной совхоз «Пионер» [430] .

Утром 21 августа подразделения, ведущие бой в Каплуновке, увидели, что в рядах противника возникло замешательство, и немедленно воспользовались этим. 25-й полк майора Д.В. Белорусова и 1-й полк подполковника И.Г. Попова бросились в атаку и окончательно очистили село.

Однако главные события вечера и последующего дня произошли на правом фланге корпуса. Здесь наступала 7-я дивизия генерал-майора М. Г. Микеладзе. Хорошо подготовленной ночной атакой ее полки овладели совхозом «Ударник». Не успели они закрепиться, как последовала контратака. На рассвете около сорока танков противника и полк мотопехоты окружили этот населенный пункт.

Танки, среди которых были и огнеметные, нанесли удар по батальону капитана Е.С. Гудименко, выбывшего из строя, как только разгорелся бой. Они крутились над неглубокими окопчиками, раздавливая их и выжигая там все живое, но разорванная на очаги оборона снова смыкалась, и батальон снова отбрасывал мотопехоту. В самый разгар боя лейтенант Ф. Березовский и комсорг батальона Д. Фукалов связками гранат подорвали два танка. Оба считались погибшими, но, пройдя через все испытания, – выжили.

В этом бою погиб командир полка майор Г.В. Кочетков. Были убиты многие другие офицеры, но 29-й полк, окруженный и обезглавленный, строго экономя боеприпасы, держал оборону. Отражая одну атаку за другой, он удерживал совхоз «Ударник». В один из самых критических моментов полк увидел своего знаменосца. Старшина А.Д. Юрьев, высоко подняв знамя, увлек за собой оставшихся в живых бойцов.

Однако вражеские танки уже проникли в совхоз, и борьба шла за каждый дом и двор. В этой тяжелой обстановке проявил себя батальон капитана И.П. Чехова. Восемнадцать часов непрерывных атак не сломили его. Перед его окопами противник оставил до трехсот солдат убитыми, восемь сгоревших танков и самоходных орудий, десятки мотоциклов.

В создавшейся обстановке нужно было любой ценой спасти полковое знамя. Майор М.П. Тараканов, вступивший в командование полком после гибели его командира, приказал выполнить эту задачу старшему врачу полка капитану медицинской службы М.И. Медведевой, старшине А.Д. Юрьеву и двум автоматчикам. Группа получила задачу: под прикрытием пулеметного и минометного огня прорваться через вражеское кольцо окружения и доставить знамя в штаб дивизии, который находился на высоте в 2 км восточнее совхоза «Ударник». Ей удалось добежать до небольшой рощи, выйти из окружения и сдать знамя полка в штаб дивизии [431] .

Генерал Микеладзе направил к совхозу свой резерв – две батареи противотанковых орудий и стрелковые подразделения. Первая батарея с ходу, развернувшись, вступила в бой с двенадцатью вражескими танками и сразу же подбила три «Тигра». А артиллеристы другой батареи, воспользовавшись тем, что четыре танка противника были скованы боем с соседней танковой частью, вручную перекатили орудия на огневую позицию и огнем с фланга подбили еще несколько немецких танков. Враг здесь был остановлен. 29-й полк получил ощутимое облегчение [432] .

В 10 часов 21 августа прибывшая на усиление дивизии 10-я минометная бригада РВГК произвела мощный 10-минутный огневой налет по боевым порядкам противника. Подразделения 21-го гвардейского воздушно-десантного полка под командованием подполковника И.И. Павлова совместно с 8-м отдельным истребительно-противотанковым артиллерийским дивизионом при поддержке танкистов 3-го гвардейского танкового корпуса перешли в наступление, к 11 часам сломили сопротивление противника и соединились с 29-м полком. Полк вышел из окружения в составе 723 человек [433] .

Докладывая в Ставку об итогах дня, ее представитель маршал Г.К. Жуков отметил новые моменты в тактике немецких войск: «В районе Ахтырка, Каплуновка противник применяет следующую тактику оборонительных действий: свои танки он рассредоточил за пехотой и за противотанковой артиллерией и упрятал их в необстреливаемых местах. Против наших наступающих частей, главным образом против Кулика, противник действует артиллерийским, минометным огнем, авиацией и контратаками пехоты с группами танков по 20–30 штук. Он, видимо, хочет сберечь свои танки и выбить наши танки, а затем, ослабив нас, попытаться перейти в наступление. Учитывая характер действий противника, я дал указания Ватутину и командармам бить врага, не отрывая своих танков от артиллерии и пехоты, бить главным образом авиацией, артиллерией и всей системой пехотного и противотанкового оружия» [434] .

Оценивая дальнейшие перспективы действий, Жуков продолжал: «Главный наш козырь – это Корзун (командующий 47-й армией. – Авт .), который с тремя танковыми корпусами выходит во фланг и на тылы ахтырской группировки противника. Сегодня он занял Олешня, Россоховатый, Московский Бобрик. Учитывая нависающую угрозу со стороны Корзуна, сегодня противник потянул танки с Ахтырки к району Олешня.

Трофименко, своим правым флангом примыкая к Корзуну, на подходе к северной окраине Ахтырка…

Кулик начал действовать сегодня с 18 часов тремя дивизиями и танковым корпусом. Отбросив противника на 3 км, вышел на фронт свх. Ильичевка, свх. Осетняк, Каплуновка. Части

Кулика действуют очень хорошо, и я уверен, что через 2–3 дня они сомнут противника и отбросят его» [435] (выделено нами. – Авт .).

К сожалению, оптимистический прогноз Жукова не сбылся. Как отмечал генерал Бирюков: «Итак, за четыре дня наступления мы продвинулись на шесть-девять километров. Весьма скромно! Добиться разгрома противостоящих нам сил не удалось. Наши потери, особенно в 8-й дивизии и 29-м полку 7-й дивизии, при всем желании не назовешь небольшими» [436] . Но тем не менее далее он приводит оценку, данную со слов генерала Кулика, действиям 4-й гвардейской армии: «– Слухай, Бирюков, – сказал он с характерным своим акцентом, – только что я разговаривал с Москвой. Москва довольна нашими действиями (выделено нами. – Авт .). Сделали, говорят, дело, сковали противника, сорвали его план пройти через Ахтырку на Богодухов – во фланг Ивану Степановичу (Коневу. – Авт ).

Эту оценку Ставки Верховного Главнокомандования, помогавшую уяснить ситуацию в целом, штаб корпуса немедленно довел до сведения каждой роты и взвода» [437] .

Характерно, что в первом послевоенном издании, посвященном Курской битве и относящемся к 1947 г., заслуги 4-й гвардейской армии в срыве немецкого контрудара также не подвергались сомнению: «…Своевременное подтягивание в район боевых действий 4-й гвардейской армии Воронежского фронта, которая к моменту ввода ее в бой находилась в районе Ямное, Яблочное на удалении 20 км от линии фронта, позволило в условиях кризисного положения в районе Ахтырки, когда ахтырская группировка немцев прорвала фронт 27-й армии, в тот же день ввести в бой часть сил 4-й гвардейской армии и остановить наступление противника, пытавшегося прорваться к Богодухову… Быстрый маневр 4-й гвардейской и 47-й армий сорвал попытку немецкого командования добиться существенного изменения оперативной обстановки на белгородско-харьковском плацдарме» [438] .

Что же касается маршала Жукова, то по прошествии времени он поменял свои оценки на диаметрально противоположные. Вот что он пишет в своих мемуарах: «18 августа противник нанес контрудар из района Ахтырки. Для его ликвидации в сражение была дополнительно введена 4-я гвардейская армия, прибывшая из резерва Ставки. Командовал ею генерал Г.И. Кулик. К сожалению, он плохо справлялся со своими обязанностями, и вскоре его пришлось освободить от командования» [439] .

Так в чем же причина таких расхождений? Может быть, дело вовсе не в Кулике, а в ком-то другом? Не секрет в том, что недовольство Сталина действиями Воронежского и Степного фронтов, представителем Ставки на которых являлся Жуков, к 20 августа достигло критической точки. И совсем не случайно он направил Жукову следующую директиву: «План наступления Воронежского фронта с целью к 20 августа овладеть Ахтыркой явным образом не удался. Операция по разгрому харьковской группировки противника также затянулась. Ставке Верховного Главнокомандования неизвестно, по какому плану действуют сейчас Воронежский и Степной фронты. Ставка требует, чтобы Вы представили план по ликвидации ахтырской группировки противника и овладению плацдармом Ахтырка, Котельва, Колонтаев, Пархомовка. Для этого недостаточно вовлечь в дело отдельные армии и танковые корпуса. Для этого необходимо организовать прорыв фронта противника с привлечением основных сил артиллерии и авиации…» [440]

По всей видимости, последующие доклады Генерального штаба Верховному были настолько нелицеприятными для его военачальников, что он в тот же день просто обрушился на командующего войсками Воронежского фронта, на своего «генерала наступление», Ватутина: «События последних дней показали, что Вы не учли опыта прошлого и продолжаете повторять старые ошибки, как при планировании, так и при проведении операций.

Стремление к наступлению всюду и к овладению возможно большей территорией, без закрепления успеха и прочного обеспечения флангов ударных группировок, является наступлением огульного характера.

Такое наступление приводит к распылению сил и средств и дает возможность противнику наносить удары во фланг и тыл нашим, далеко продвинувшимся вперед и не обеспеченным с флангов группировкам и бить их по частям.

При таких обстоятельствах противнику удалось выйти на тылы 1-й танковой армии, находившейся в районе Алексеевка, Ковяги, затем он ударил по открытому флангу соединений 6-й гвардейской армии, вышедших на рубеж Отрада, Вязовая, Панасовка, и наконец противник 20 августа нанес удар из района Ахтырки на юго-восток по тылам 27-й армии, 4-го и 5-го гвардейских танковых корпусов.

В результате этих действий противника наши войска понесли значительные и ничем не оправданные потери, а также было утрачено выгодное положение для разгрома харьковской группировки противника.

Я еще раз вынужден указать Вам на недопустимые ошибки, неоднократно повторяемые Вами при проведении операций, и требую, чтобы задача ликвидации ахтырской группировки противника, как наиболее важная задача, была выполнена в ближайшие дни» [441] .

Необходимо заметить, что обвинение в повторении старых ошибок, в стремлении к наступлению всюду свидетельствует о невероятном психологическом напряжении Сталина и боязни повторения трагедии, которая постигла советские армии в феврале – марте 1943 г. Но раздражение, выплеснутое на Ватутина, должен был принять в свой адрес, как представитель Ставки, и непосредственно Жуков. Несмотря на то что после того, как 5-я гвардейская и 1-я танковые армии потеряли в ходе операции большинство своих танков, 4-я гвардейская армия сыграла главную роль в срыве немецкого контрудара, виновным в самом факте его существования был «назначен» генерал-лейтенант Кулик. А потому в своих мемуарах имя погибшего в начале 1944 г. генерала Ватутина Жуков порочить не решился. А Кулика, расстрелянного по указке Сталина в 1950 г. за неосторожные высказывания недовольства своим послевоенным служебным положением, можно было без зазрения совести «попинать» и после смерти.

В то время, когда войска Воронежского фронта вели тяжелые бои по отражению контрударов противника в районах Богодухова и Ахтырки, Степной фронт продолжал попытки сломить упорное сопротивление немецких войск на харьковском направлении. К концу первой декады августа его действия были выделены, по сути, в самостоятельную наступательную операцию – Харьковскую. В соответствии с ее замыслом 53-я армия во взаимодействии с 5-й гвардейской танковой армией должна была охватить Харьков с запада и юго-запада, а 7-я гвардейская армия – с севера. Задача 57-й армии, которая вошла в подчинение фронта, заключалась в обходе города с юга. 69-я армия по мере готовности должна была развернуться на смежных флангах 5-й гвардейской и 53-й армий в районе Ольшан для ведения наступления в южном направлении.

После овладения Белгородом боевые действия фронта заключались в последовательном прорыве эшелонированных в глубину оборонительных рубежей противника, на каждом из которых он оказывал ожесточенное сопротивление. Советским войскам, которые вынуждены были вести фронтальные атаки, не удавалось рассечь фронт обороны немецких войск, чтобы выйти им в тыл и уничтожить по частям. Оборонявший подступы к Харькову 11-й немецкий армейский корпус сильными контратаками ликвидировал вклинения советских соединений, не позволял им прорваться в оперативную глубину и под прикрытием арьергардов отходил на промежуточные рубежи, на которых вновь организовывал оборону. Их основу составляли превращенные в мощные узлы сопротивления населенные пункты. Цели обороны достигались главным образом огнем артиллерии и минометов с максимальным расходованием боеприпасов.

Боевые действия Степного фронта на завершающем этапе Белгородско-Харьковской наступательной операции.

Чтобы ускорить темпы наступления, требовалось во что бы то ни стало прорваться в тыл противника и обойти его сильные арьергарды, преграждавшие путь войскам, наступавшим вдоль железной и шоссейной дорог Белгород – Харьков. Для этой цели была создана ударная группа в составе 219-й танковой бригады, 32-го отдельного броневого и 57-го отдельного мотоциклетного батальонов, 75-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка и одного мотострелкового батальона 19-й бригады 1-го механизированного корпуса. Группу возглавил заместитель командира корпуса Герой Советского Союза полковник Д.Д. Погодин. Ей была поставлена задача прорваться из района Микояновки в направлении Петровка, Журавлевка, овладеть населенным пунктом Дергачи и отрезать пути отхода противника на Харьков. Несмотря на решительные и смелые действия ударной группы, ей, однако, не удалось прорваться во вражеский тыл. К исходу дня 8 августа она заняла лишь Долбнивку, в 4 км юго-восточнее Казачьей Лопани. Но все же выход группы в этот район облегчил 19-й и 35-й механизированным бригадам борьбу за этот крупный населенный пункт.

Первым в Казачью Лопань ворвался 2-й мотострелковый батальон 19-й бригады под командованием капитана А.Н. Шиляева. Он сумел по балкам скрытно обойти село с запада, ворваться в его центр, быстро занять выгодные позиции. В течение нескольких часов мотострелки отразили несколько сильных атак пехоты противника, поддержанных танками и артиллерией. Батальон удержал занимаемые рубежи до подхода остальных подразделений бригады. В целом за день боя 1-й механизированный корпус продвинулся на 15 км, но, как и прежде, выйти на оперативный простор не смог.

Стремясь ускорить продвижение, части корпуса наступали днем и ночью. При этом днем действовали танки с десантом автоматчиков самостоятельно или совместно с мотопехотой и стрелковыми войсками 53-й армии, а ночью, как правило, боевые действия вела мотопехота небольшими группами, стремясь не дать возможности противнику закрепиться на выгодных рубежах и стараясь проникнуть в его тыл. Но и на следующий день, 9 августа, продвижение составило не более 15 км.

Такой темп наступления не удовлетворял командующего 53-й армией генерала Манагарова. Поэтому в 5 часов 10 августа он приказал корпусу сосредоточиться в районе Михайловка, Шаповаловка и в 8 часов атаковать врага на рубеже Мироновка, Безруковка, прорвать его оборону и, развивая наступление в направлении Масловка, Полевое к исходу дня овладеть районом Коротича. Глубина задачи составляла 40 км.

Учитывая, что на перегруппировку войск и подготовку прорыва отводилось всего три часа, а также то, что дороги после дождей оказались сильно размытыми, командование корпуса решило в первом эшелоне иметь только 19-ю и 35-ю механизированные бригады, которые находились вблизи новой полосы наступления. Во второй эшелон выделялись 219-я танковая и 37-я механизированная бригады. Однако, несмотря на все усилия, задачу, поставленную перед корпусом, в первый день выполнить не удалось. В течение 10 августа его части, ведя ожесточенные бои, продвинулись всего лишь на 5 км [442] . С утра 11 августа для наращивания силы удара из-за правого фланга 19-й механизированной бригады в направлении Масловка, Полевое была введена в бой 219-я танковая бригада. Однако и после этого наступление шло очень медленно. Войска за день продвинулись незначительно и были остановлены сильным, организованным огнем противника с заранее подготовленных позиций.

И все-таки соединения 53, 69 и 7-й гвардейской армий Степного фронта неуклонно теснили немецкие войска, оборонявшиеся севернее Харькова. В ходе наступления они последовательно прорвали пятый, шестой и седьмой оборонительные рубежи на северных подступах к городу и к исходу 11 августа подошли к внешнему харьковскому оборонительному обводу. Этот кольцевой обвод проходил на расстоянии 8–14 км от города.

Неблагоприятно для противника развивались события и на восточных подступах к Харькову. 9 августа правофланговые соединения 57-й армии генерал-лейтенанта Н.А. Гагена форсировали Северский Донец в районе Рубежного и прорвали оборону немецких войск на восточном берегу реки. К исходу 11 августа армия, овладев крупными узлами сопротивления врага – Зарожное и Чугуев, подошла к Харькову с востока и юго-востока.

Удержанию района Харькова главное немецкое командование придавало исключительное значение. «Гитлер приказал защищать город… Если теперь армии Степного фронта генерала Конева сумеют быстро прорваться через Харьков к Днепру, группе армий Манштейна придет конец, а группа армий фон Клейста в Крыму будет отрезана… Жизненно важно было, чтобы генерал Раус не позволил Коневу прорваться и сковал бы его силы, пока генерал-полковник Гот не остановит танковые армии Ватутина», – пишет немецкий историк П. Карель [443] .

Советским войскам предстояло прорвать мощные оборонительные рубежи противника. Внешний оборонительный обвод Харькова состоял из ряда узлов сопротивления, построенных в населенных пунктах. Важнейшими из них являлись – Дергачи, Черкасское-Лозовое, Циркуны, Прелестный, Южный, Васищево и другие. Подступы к ним прикрывались противотанковыми рвами, минными полями, проволочными заграждениями. В промежутках между узлами сопротивления были оборудованы опорные пункты. Они были подготовлены к круговой противотанковой обороне и находились во взаимной огневой связи друг с другом. Узлы обороны и опорные пункты имели развитую сеть траншей и ходов сообщения, большое количество долговременных огневых точек. Значительное количество оборонительных сооружений было расположено на обратных скатах возвышенностей, что снижало эффективность огня советской артиллерии.

Местность между внешним обводом и окраинами Харькова также была приспособлена к упорной обороне. Здесь был построен ряд отсечных промежуточных позиций. Дороги, ведущие к городу, мосты, возможные объезды были минированы или подготовлены к минированию и подрыву. В лесных массивах к северу и западу от Харькова были устроены завалы, засеки, установлены минные поля.

По окраинам Харькова проходил внутренний городской обвод. Здесь для обороны были приспособлены каменные строения, превращенные в долговременные огневые точки. Улицы на окраинах были перекрыты баррикадами, въезды в город и улицы минированы. Сам город был подготовлен к ведению упорных уличных боев.