Хасидские предания

Бубер Мартин

воспроизведено в настоящей работе, хотя большая ее часть напи-

сана уже после моего приезда в Палестину в 1938 году. Помимо

всего прочего этим новым и более совершенным сборником

я обязан в первую очередь воздуху земли обетованной. Наши

мудрецы говорят, что в Палестине сам воздух делает человека

мудрым. Меня же эта земля одарила другим: силой начать все

заново. Теперь я считаю свою работу над хасидскими легендами

законченной, и эта книга - своеобразный итог

моего нового

начала.

Иерусалим, лето 1946 года

Мартин Бубер

ВВЕДЕНИЕ

Цель этой книги - ввести читателя в мир легендарной реаль-

ности. Я называю ее легендарной, потому что дошедшие до нас

предания, которым я здесь пытался придать определенную фор-

му, не являются подлинными в том смысле, в каком подлинна

хроника. Легенды восходят к восторженным людям, вкладывав-

шим в свои истории то, что они видели или считали, что видели

в состоянии религиозного порыва, и это означает, что в легендах

есть много событий, и на самом деле имевших место, но только

увиденных с точки зрения религиозного чувства и таких, которые

просто не могли произойти в реальности так, как о них рассказы-

вают, но которые возвысившаяся в религиозном порыве душа

воспринимала как реальность и поэтому отнеслась к ним именно

как к реальности. Вот почему я называю легенды реальностью,

реальностью опыта восторженных душ, реальностью, рождаю-

щейся в каждом чистом сердце, незамутненном хитростью и лу-

кавством. Люди, рассказывающие легенды, говорят не о самих

себе, но о том, что их волнует, и, таким образом, то, что мы

узнаем из подобных повествований, - не просто факт в психоло-

гическом смысле, но также и факт жизни. Например, случается

нечто, что вдохновляет душу, оказывает на нее такое-то и та-

кое-то воздействие; указывая на это воздействие, традиция при-

водит нас к его причине; связь же между тем, кто вдохновляет,

и тем, кто вдохновляется, - это связь между двумя лицами.

Такова подлинная легенда, и такова ее реальность.

Люди, являющиеся героями собранных здесь преданий, люди,

которые вдохновляют, - это цадиким. Данный термин обычно

переводят как "праведники", но буквально он означает "те, кото-

рые выдержали испытание", или "удостоверенные". Цадиким

являются лидерами хасидских общин. Те же, кто рассказывает

о цадиким', чьи истории образуют основу легендарной традиции,

кто вдохновляется, - это хасидим, "преданные", или, точнее,

"те, кто хранят веру в завете", простые члены хасидских

общин.

' Так называемые "чудесные истории", то есть такие, где нереальные аспекты

реальности наиболее очевидны, я обычно предварял фразой: "Рассказывают".

Эта книга, таким образом, стремится выразить, документально

зафиксировать связь между цадиким и хасидим, и поэтому ее

следует воспринимать именно как отражение и своеобразное

документальное описание жизни цадиким со своими хасидим.

Сердцевина хасидского учения - это концепция жизни на

основе религиозного порыва, восторженного ликования. Но дан-

ная доктрина - отнюдь не теория, существующая независимо от

того, связана ли она с реальностью или нет. Она скорее тео-

ретическое приложение к жизни, которой реально жили цадиким

и хасидим, особенно во времена первых шести поколений, о кото-

рых повествует данная книга; в каждом ее томе представлено по

три поколения*.

Цель, лежащая в основе всех великих религий и религиозных

движений, заключается в создании особой жизни, жизни воз-

вышенной, восторженной, которая не ограничивается никаким

единичным опытом и которая поэтому должна проистекать из

отношений с вечным, с тем, что выше и вне какого бы то ни было

индивидуального опыта. Но поскольку контакты человека с ми-

ром и с самим собой зачастую не способствуют его пребыванию

в состоянии религиозного порыва, религиозные учения указыва-

ют ему на иную форму бытия - на мир совершенства, в котором

его душа тоже может стать совершенной. По сравнению с этим

состоянием совершенного бытия жизнь на земле представляется

или только преддверием, или просто иллюзией; перспектива же

высшей жизни ставит задачу "сотворения" религиозного рвения

перед лицом обманчивых внешних или внутренних опытов, со-

творения страстной убежденности в том, что высшая жизнь

существует и что ее постепенно усваивает или может постепенно

усвоить человеческая душа при определенных условиях, когда

преодолеваются пределы ее земного существования. Хотя вера

в загробную жизнь является неотъемлемой частью иудаизма, тем

не менее в нем всегда существовала сильная тенденция к обрете-

нию совершенства на этой земле. Великая мессианская концепция

о грядущем совершенстве на земле, скорейшему наступлению

которого каждый может активно помогать, не могла, несмотря

на силу, которую она пробуждала в людях, придать повседнев-