Hassliebe. Афериsт
Шрифт:
– А теперь слушай меня очень внимательно, сын, – процедил сквозь зубы Джонс-старший.
– Ушки на макушке. Валяй.
– Ты будешь работать в полиции, будешь стараться, будешь вести себя вежливо, будешь жить в общежитии, будешь делать то, что тебе скажет начальство. И только в этом случае ты получишь обратно свою жизнь.
– Я уже говорил, что ты лучший папа на свете? – осведомился брюнет. – Да? Так забудь нахрен, – выплюнул он и выключил телефон, поднимаясь на третий этаж.
Только спустя десять минут ему удалось открыть заржавевший
– И люди тут живут? Вот же уборные, однако. В этом холодильнике что, что-то помещается? Унитаз явно не мыли с нападения Наполеона... Это типа душевая? В ней даже овощи мыть непрестижно. А это балкон? Того и гляди вместе с тобой отвалится... Стоп, – зайдя в спальню, он притормозил, – и вот это они называют кроватью?! На неё даже девушку неловко класть. Даже не так – шлюху неловко класть, не то что девушку. Ну батя удружил, – сплюнул мужчина, бросив ключи на комод, и сел на край кровати, – на ней вообще спать можно? Как доска для разделки мяса. Тьфу! – вернувшись на кухню, он осмотрел запасы еды и фыркнул. – Вермишель? Гречка? Творог? Это ещё кто-то ест? Да, валить отсюда надо, ох валить...
Кое-как рассортировав свои вещи по пакетам и разложив их на полках в старом шкафу, Киллиан ещё раз прошёлся по своему новому жилищу, все больше и больше его ненавидя.
Вдруг раздался звонок в дверь, и он закатил глаза.
– Папаша решил узнать, не повесился ли я на шланге в ванной? – рывком открыв дверь, он увидел Эмму с недовольным выражением лица и сложенными на груди руками. – Приветик, капитан. Не ожидал.
– Мне дико неприятна эта ситуация, – оборвала его девушка, переступив с ноги на ногу, – но нет ли у тебя соли? Магазин закрылся, у меня машина в ремонте, а Грэм с Дэйвом ещё не вернулись.
– Знаешь, – усмехнулся он, облокотившись о дверной проём, – говорят, если соседка пришла за солью, то ей нужен и перец.
– Да, точно, – закатила она глаза, – забыла, с кем разговариваю. Всего хорошего, – она развернулась, чтобы уйти, но он остановил её, ухмыльнувшись.
– Да ладно тебе, Свон. Сейчас, – пройдя на кухню, он сграбастал два пакета и вернулся в холл, – вот тебе соль, и сахар, и перец могу обеспечить, – дёрнул он многозначительно бровями.
– Это уж как-то сам, – поморщилась она.
– Это ты со всеми такая недотрога, или я избранный?
– Я, пожалуй, пойду. Спасибо за соль, – она взялась за ручку двери, но её снова остановил голос мужчины.
– А я ведь сразу узнал тебя, Ромашка, – девушка замерла, сглотнув, и закрыла глаза, покачав головой. – Думала, что не вспомню?
– Надеялась, – процедила она, сверкнув глазами.
– Нелегко забыть целый год общения, пусть это и было давно.
– Трудно забыть ложь, – сквозь зубы перебила его блондинка, и Джонс поморщился.
– Свон...
– А что? Скажешь нет?
– Да блин... Ну пойми ты: мне было девять, и все только и знали обо мне, что я Джонс, сын Бреннана Джонса, и всем было плевать на всё остальное. А
– И новую историю, и семью, – фыркнула она, – лишь бы втереться ко мне в друзья.
– Я хотел быть собой, блин! Хотел быть тебе другом!
– Ты и был бы другом, ты даже им был. Но ложь не является залогом дружбы. И поверь, было бы лучше, если бы я узнала это от тебя, а не через сеть спустя время. Ты врал мне, Киллиан, врал в лицо почти год, пока мы были друзьями в том лагере.
– Ну да, да, согласен, – кивнул он, – хреново я себя повёл, признаю, но и ты меня пойми.
– Мне уже все равно, идёт? Ты снова влез в мою жизнь, и поэтому все, на что надеюсь, так это на то, что ты не испортишь все. У нас и так много проблем, чтобы ты ещё лез, куда не надо. И так дел натворил.
– Например?
– Знаешь, какого сейчас Грэму? – прошипела Эмма, ткнув его в грудь пальцем. – Знаешь, что бывает за потерю оружия?
– Идиотом не надо быть, и проблем не будет, – криво усмехнулся Киллиан, и девушка оттолкнула его к стене, сверкнув глазами. – Воу-воу, полегче, плохой коп! Я ведь люблю грубость, – облизал он губы.
– Твоё место – в обезьяннике, Джонс, так что считай, что ты ещё хорошо отделался своим общением с нашей мебелью. Нам сказали не играться с тобой, так что хотя бы один прокол – и ты вылетаешь отсюда. И уж не знаю, куда дальше тебя отправит твой дражайший папаша, но ты перестанешь хотя бы нас терроризировать.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты жутко секси, когда злишься? – Свон занесла руку, чтобы ударить его по лицу, но брюнет перехватил её запястье, сверкнув глазами. – Детка, меня столько раз пытались ударить цыпочки потипу тебя, что я уже не реагирую на подобные выходки.
– Я тебя серьёзно предупреждаю, Джонс, – процедила она, – я не буду с тобой няньчиться: я вожусь с преступниками и, поверь, умею давать им по яйцам. Так что не нарывайся.
– А, может, я хочу, чтобы ты до них добралась? – криво ухмыльнулся брюнет.
– Ты сам-то слышишь, что несешь? Пить меньше надо, а то мозгов и вовсе не останется.
– Я-то очень даже слышу, – соблазнительно просипел он, положив руки на её бедра, – и я очень даже серьёзно. Давай переспим, Свон.
– Ты в своём уме?
– Как никогда. Я утолю своё любопытство, ты отделаешься от моих приставаний раз и навсегда. К тому же я живу один, а твоих компаньонов нет. Разве не чудесное предложение? Такие не каждый день случаются, лови момент, красотка.
– То есть ты хочешь сказать, что, если мы перспим, ты перестанешь меня домогаться и флиртовать? – вскинула бровь блондинка.
– Честное пионерское. Ни флирта, ни заигрываний, ничего. Свободна, как ветер.
Подавшись вперёд, девушка буквально вжала его в стену, обдавая его губы горячим дыханием. Проведя рукой по его груди, она скользнула в полурасстегнутую рубашку мужчины, лаская его мускулы, и, прижавшись к его уху, прошептала: