Hassliebe. Афериsт

Мелроуз Алекс

Все мелькает перед глазами, и она видит мир отдельными картинками: лестница, кровь на полу, тело, распахнутая дверь, ночь, еще тело, кровь на стене, лодка… В ушах шумит вода, и она понимает, что сидит на дне лодки, укутанная в потрепанное полотенце, куртку и мужскую рубашку. Где-то впереди, возле руля, маячит мускулистое загорелое тело в тонкой белой майке и штанах. Он кажется ей знакомым, имя отдает горчинкой на кончике языка, но она никак не может его ухватить.

Машина, гудеж за окном, ночной воздух, телефонные разговоры, какие-то голоса, снова его руки, несущие ее куда-то. Распахивается дверь, и она узнает свою комнату

в общежитии, словно кадр отложился где-то под корочкой. Кровать такая удобная, мягкая, что ей кажется, что она сейчас провалится сквозь подушки и простыню и упадет на холодный пол.

— Эмма! — шаги, крики где-то в отдалении, в коридоре, и она старается прислушаться, не особо понимая значения слов.

— Черт возьми, что с… — Киллиан поджимает губы, не дав Грэму договорить, и преграждает ему дорогу. — Что ты творишь, Мажорчик? Дай мне подойти к ней!

— Грэм, пожалуйста. Сейчас ей нужен я. Просто… постарайся это принять. Сейчас рядом с ней должен быть только я, иначе все будет еще хуже. Просто постарайся поверить мне. Пожалуйста…

Становится еще тише, и страх прошибает ее насквозь. Ей вдруг начинает казаться, что этот голос, такой нужный сейчас, отдаляется, и испуг скручивает ее внутренности.

— Киллиан! — ей кажется, что она кричит, но это больше похоже на шепот, сдавленный, рваный, не ее голос.

Брюнет меняется в лице, резко обернувшись, и, поджав губы, смотрит на бледного Миллса, который непонимающе смотрит то на него, то на темный номер. В нем явно идет борьба, и наконец он отступает.

— Мы должны будем поговорить, Джонс.

— Я обещаю тебе.

— Просто… просто помоги ей, — его голос хрипнет, и шатен уходит, кусая дрожащие губы.

Закрыв дверь, Киллиан врывается в комнату и замирает, видя, как Эмма, сидя на подушках, плачет, прощупывая кровать и шаря по комнате пустым взглядом.

— Господи, Свон, — шепчет он, бросившись к ней. Ее руки скользят по его лицу, изучая его в темноте.

— Я… я испугалась, что ты уйдешь… Оставишь меня… Мне так страшно… Я боюсь, что не найду тебя, Киллиан…

— Тебе не нужно искать меня, Эмма, я здесь, — он помогает ей улечься и собирается встать, чтобы поправить покрывало, но она мертвой хваткой цепляется за его локоть, рискуя оставить синяк.

— Не уходи! Будь… будь сегодня со мной… пожалуйста… Я боюсь, что не справлюсь… Что… — слезы перекрывают ее речь, и он крепко прижимает ее к себе, коснувшись губами ее виска.

— Тише, тише, моя глупая, храбрая девочка… Спи, я здесь. Я никуда не уйду.

Эмма затихает, уткнувшись лицом в его грудь, ощущая жар его тела, запах умиротворения и спокойствия. Надежности. И впервые за последние дни она ощущает себя по-настоящему в безопасности.

====== 34. ======

Эмма открыла глаза и медленно обвела взглядом серый потолок. Из-за тонких занавесок лился свет, скользя по комнате, и она поморщилась, снова зажмурившись. Все тело ныло, и она с трудом приподняла голову и огляделась, стараясь понять, где она. Кровать пустовала, но вмятина рядом с ней свидетельствовала о том, что ночь она провела не в одиночку.

Скрипнула дверь, и она испуганно дернулась, сразу же поморщившись от боли, пронзившей все тело. Киллиан подошел к кровати и протянул ей стакан воды, старательно избегая ее взгляда.

— Я помогу тебе переодеться. Мы едем в больницу. Сейчас. Машину я уже подогнал к подъезду.

— Ты

убил их? — шепнула она, и он вздрогнул, облизав губы.

— Надо было сделать это медленнее, чтобы они помучились, — процедил мужчина и, подойдя к ней, взял с комода платье и джинсовую куртку, — будет лучше, если ты будешь молчать и не мешать мне, идет? Просто делай то, что я тебе скажу — тебя нужно отвести в больницу.

— Я хочу принять душ…

— Свон, — он едва сдержался от рычания, — я не знаю, как ты не догоняешь, в каком ты состоянии, но мне страшно на тебя смотреть. Так что ради Бога — молчи и слушайся, если не хочешь, чтобы я тебя усыпил, что весьма рискованно.

Джонс помог ей надеть платье, стараясь не рассматривать ее тело, но каждый раз, как он натыкался на синяк или порез, он чертыхался сквозь сжатые зубы и отводил глаза. Эмма почти не понимала, что он делал, чувствуя себя куклой, снова и снова прижимаясь лбом к его плечу, пока он надевал на нее куртку. Ей просто хотелось спать, вцепившись в него руками и слушая его сердцебиение, позволяя ему успокаивать себя. Он пах чем-то приятным, надежным, и она не хотела куда-то ехать и что-то делать, испытывая дикую усталость. Но Киллиан был неумолим, и она могла только соглашаться, подчиняясь его действиям, снова и снова удивляясь, что перед ней один и тот же человек. Обычно грубый, жесткий, сейчас он был почти нежен, касаясь ее осторожно, стараясь не потревожить еще больше, и порой Свон просто не могла оторвать от него глаз, едва дыша.

Поправив одежду, понимая, что она не скроет все следы побоев, мужчина поднял ее на руки максимально осторожно, но она все равно зашипела, когда его ладони скользнули по ссадинам на плечах и спине. По лицу брюнета прошла дрожь, и девушка сглотнула, понимая, какого труда ему стоит быть таким спокойным. В его глазах буквально полыхало желание сорваться и пойти разбираться, но он оставался на месте. Ради нее.

Эмму так и подмывало спросить, как он ее нашел, почему он был один, где она была, кем были те люди, что произошло за эти дни и, коронное, сколько прошло времени. Но видя выражение его лица, она понимала, что сейчас не время. Он и так был слишком зол, чтобы она еще больше злила его, поэтому девушка молчала, безмолвно следуя его словам.

Усадив ее в машину, Киллиан выехал на дорогу и глубоко вздохнул, глядя перед собой. Создавалось впечатление, что он мысленно отсутствовал, только частично осознавая, где он ведёт машину. Свон бы взяла его за руку, чтобы показать, что все не так уж и плохо, но голова дико болела, и она не рискнула шевелиться, продолжая смотреть на его белые костяшки рук, вцепившиеся в руль.

— Все будет хорошо, — прошептал он, убеждая скорее себя, чем ее, и глубоко вздохнул, крепче цепляясь за руль, — все будет хорошо.

Она только слабо кивнула, прикрыв глаза, но почти сразу открыла их, так как картинка прошлых дней пронеслась в голове, обжигая каждую клеточку. Она страшно хотела в душ, чтобы смыть с себя грязь, боль и страх, что сковал грудь, но пока понимала, что это невозможно. А ещё она очень хотела почувствовать губы Киллиана на своих губах. Он был нужен ей, и он был рядом. Несмотря ни на что.

В больнице Эмму почти сразу забрали в реанимацию, а врач, в ужасе оглядевший ее, накинулся на Киллиана с криками, что он должен был доставить ее немедленно, а не ждать целую ночь.