Хенемет-Амон

Марков Павел Сергеевич

Мысленно приказав себе быть осторожным, он произнес:

– Ты хочешь узнать, что думаю об этом я, Хенемет-Амон?

Хатшепсут снова улыбнулась, но взгляд оставался холодным.

– Все так, Нехси. Я всегда ценила в тебе эту прозорливость.

– Благодарю, госпожа, – тот слегка склонил голову, – да живешь ты вечно.

– Так что же ты думаешь?

– Я думаю… – казначей взглянул ей прямо в глаза, – есть только одно достойное воплощение Херу.

– Не терпится услышать.

Нехси

придал голосу всю твердость, на которую был способен:

– Я смотрю сейчас прямо на него.

– Хм-м-м, – протянула Хатшепсут. Лед в глазах растопил огонек удовольствия. – Но у Херу есть сын…

Казначей не растерялся. Он видел, что это проверка на преданность. Упоминание вскользь Хапусенеба в самом начале разговора не прошло бесследно. Он привык подмечать подобные мелочи. Очевидно, жрец каким-то образом прогневал госпожу, и теперь она хочет убедиться, что может довериться ему, Нехси. Что ж, казначей не намеревался гневить Божественную супругу. Слишком многим был он ей обязан.

– Я это знаю, госпожа. Но Херу может стать лишь тот, кто соприкоснется с божественной кровью. У юного Джехутимесу ее нет…

– Хапусенеб об этом позаботился, – резко перебила царица.

Взгляд Хатшепсут вновь стал ледяным. Огонь в глазах потух, а руки вцепились в подлокотники стула. Нехси видел, как напряглись мышцы ее предплечий.

– Хапусенеб? – осторожно переспросил он.

– Да, – она поджала губы, – Верховный жрец дал Херу согласие на союз своего сына с моей дочерью.

Казначей вздрогнул:

– Он не мог принять подобного решения, не обговорив предварительно с тобой, царица.

– Как видишь, он это сделал.

– Уверен, госпожа, у него были основания дать согласие Аа-Хепер-Ен-Ра на союз.

– Не сомневаюсь, – тон Хатшепсут резанул, подобно острому ножу, – и я намерена спросить с него за это. Только не сейчас. У меня нет времени. Я должна действовать быстро.

– Ты всегда можешь опереться на мое плечо, Хенемет-Амон.

– Знаю, – кивнула та, – поэтому я здесь.

В комнате на несколько секунд воцарилось молчание. Было слышно, как вдали лает собака, а за дверью раздаются приглушенные шаги. Наконец, Хатшепсут нарушила тишину. И ее слова вновь едва не выбили почву из-под ног казначея.

– Представь, что сын Херу пропал.

Нехси воззрился на Божественную супругу, однако так и не смог ничего прочитать на этом красивом лице, прикрытом маской непроницаемости.

– Стал бы ты его искать, чтобы… – ее глаза сузились, – решить мою проблему и восстановить справедливость?

Внутри казначей весь похолодел. Он прекрасно понял, на что намекает Великая царица. Его взор снова упал на джет с отчетом продаж

главного смотрителя хозяйства Амона. Теперь проблемы Дуаунехеха казались не просто ничтожными, они виделись жалкой каплей воды на дне пересохшего колодца. Нубиец не смог скрыть дрожь в пальцах, несмотря на то, что продолжал крепко сцеплять ладони перед собой. Испарина полностью покрыла лоб, но Нехси не решался смахнуть ее. Так же, как и не решался посмотреть в глаза Хатшепсут.

– Мне нужен честный ответ, – прозвучал ее резкий голос.

Нехси шумно втянул воздух, уже казавшийся таким спертым, будто их беседа проходила в гробнице Джосера[1].

«О, Амон-Ра, помоги мне и будь, что будет».

– Нет, Хенемет-Амон. Я не могу.

Он продолжал смотреть в стол, поэтому не увидел, как побледнело ее лицо.

– Вот, значит, какова твоя благодарность за то, что я сделала для тебя?

– Я буду благодарен тебе до конца дней своих, которые мне отпущены, моя царица.

– Не заметно! – голос Хатшепсут прозвучал, подобно хлысту. Ледяному, обжигающему хлысту. – А твои слова про плечо и вовсе пустой звук!

– Я не могу сделать то, что ты просишь, госпожа, – быстро заговорил казначей, пытаясь упредить еще большую вспышку гнева, – но я готов дать совет, если будет мне это позволено.

– Говори!

– Пусть решением займется тот, кто имеет связь с низами, с простыми людьми, – нубиец рискнул и поднял на нее взгляд, – и чтобы его нельзя было связать с тобой, моя царица.

– Почему этого не можешь сделать ты? – ее глаза сузились.

– Я готов на все для тебя, моя госпожа, – Нехси не отвел глаз, хотя это было нелегко, – но я не могу пойти на то… о чем ты меня просишь.

Вновь в комнате повисла тишина. Настолько полная, что казначей слышал, как пульсирует кровь в собственных ушах. Он вновь опустил взор и не рисковал поднимать его на Великую царицу. Нехси знал, что ничего, кроме ярости и гнева, там не увидит. Не осмеливался взглянуть этому страху в глаза. Страху за свою дальнейшую судьбу.

Поэтому он не видел, как Хатшепсут встала. До него лишь донесся скрип ножек отодвигаемого стула по глиняному полу.

А затем голос Божественной супруги развеял гнетущее молчание:

– Как и обещала, эта беседа останется между нами. Я благодарна тебе за честность, Нехси. Я получила совет, хоть и приходила не за ним. Просьбу мою ты отринул.

Казначей, не поднимая глаз, с трудом выдавил:

– Прости меня, Хенемет-Амон, я…

– Разговор окончен! Займись делами!

Он услышал тихие и поспешные шаги, а затем громко хлопнула входная дверь.