Хейанке
Шрифт:
«Камацу Даичи! Ты оскорбил семью сюго Окавы, и умрешь!» и в ответ: «Оскорбление только в голове оскорбленного. Умрешь ты!»
По словам Шоджи, эти двое могли разговаривать перед дуэлью хоть полчаса, но предпочли уложиться в пару секунд. Народ тут вообще не особо разговорчивый, и апеллировать к публике не будут даже идущие на смерть.
После своих проникновенных речей самураи разошлись в разные концы площадки, затем распорядитель что-то неразборчиво проорал, и началось самое интересное.
Длина арены была что-то около шестидесяти метров. Кидаться с такого расстояния заклинаниями было как минимум
Когда между ними оставалось уже метров пятнадцать, Камацу Даичи резко выбросил вперёд левую руку и швырнул в своего противника короткую ленту заклинания. Ни секунды не медля, он бросился вперёд, занося меч, но лишь разрубил своим оружием воздух.
Увернувшись от летящего в него заклинания, Уэно Иори отпрыгнул в сторону и атаковал своего противника мечом в правый бок. Камацу поставил блок, лязгнула сталь, но Уэно, очевидно, этого и добивался. Сорвав руку с рукояти меча, он взмахнул ей наискосок и швырнул в соперника гроздь мелких белых шаров. По крайней мере, издалека это выглядело так.
Арену огласил металлический лязг. Часть «шаров» попала в доспех, и тот на удивление выдержал. Впрочем, помогло это мало. Сильный удар отбросил Камацу назад, самурай на мгновение замешкался, и Уэно, подскочив, отрубил ему правую руку по локоть.
Собственно, дальше можно было не смотреть. С такими ранами продолжают бой только герои голливудских боевиков, ну и, наверное, асуры. Так и случилось. Оставшись без руки, Камацу отшвырнул бесполезный уже меч и попытался кинуть в противника какое-то заклинание, но Уэно ему этого сделать не дал. Резким ударом ступни он опрокинул раненого на песок и, перехватив меч, с силой ударил в незащищенное горло.
Молчавшие весь бой трибуны загудели, а я сидел, смотрел на арену и думал. Нет, я не собираюсь оскорблять никакую дочь никакого сюго, но если уж сходиться с такими противниками, то бить нужно только наверняка. Ведь получить в упор заклинанием — такое себе удовольствие. Кожа не латы и вряд ли она выдержит подобный удар. Плетеный доспех, что появляется на мне при смене формы, намного прочнее, но в лиса я буду перекидываться в последнюю очередь.
— Ты о чем задумался? — голос брата отвлек меня от размышлений. Нори кивнул на арену и скосил взгляд на меня. — Что-то не так?
— Думаю, что с некоторыми из них пришлось бы повозиться, — пожал плечами я. — А вообще твои заклинания мне кажутся понадежнее. Особенно Волна и те Диски в упор.
— Стихийные заклинания на арене запрещены…
— Да кто же будет драться с ними на арене? — хмыкнул я и, обернувшись, указал в сторону выхода. — Ладно, пойдем уже отсюда быстрее, а то на улицах сейчас будет не протолкнуться.
— Да, пойдем! — Нори кивнул и, позвав остальных, первым направился в сторону выхода.
Весь следующий день мы даже не присели.
Ранним утром Нори подорвался как ошпаренный и повел нас всех на местный базар за подарками для своей суженой. Да, именно так… Тащить все это через полстраны не было смысла. А поскольку сами подарки важны лишь тем, что они собой символизируют, не так важно, где ты их взял. Главное — как поднес
Нет, понятно, что принцессе хлам никто дарить не будет, но и загоняться по цене не было смысла. Тут не Россия девяностых, японцы они немного другие, да и чего, скажите, может не быть у дочери Императора? У ее семьи вся страна в личном пользовании…
Сам базар находился в западной части столицы, и тут было все: от еды с одеждой до золоченых доспехов, которые мог бы носить любой князь. Вот даже не знаю, как описать свои впечатления. Словно прошелся по гипермаркету под открытым небом, или по московскому рынку зимой, сразу после Нового года. Нет, народа между рядами ходило немало, но никто не орал, не хватал тебя за руки. В проходах минимум мусора, товар разложен так, что позавидуют современные мерчендайзеры, торговцы кланяются, но первыми разговор не заводят.
В общем, чистота с культурой общения на высоте, и это при том, что за порядком тут особо никто не следил. За полдня я увидел только три патрульные группы храмовых солдат. На вопрос: «откуда тут такое вот благолепие?», Шоджи объяснил, что порядок в Хейанкё достигается за счет строгости местных законов. За воровство тут, к примеру, без затей отрубали пальцы, а за рецидив могли и казнить.
Проведя на рынке около шести часов и заглянув там же в фарфоровые мастерские, мы в итоге купили: две роскошные золотистые хризантемы в одном горшке[3], три небольшие фарфоровые фигурки и двух фазанов — самца и самку в резной деревянной клетке. Настоящих, живых птиц! Тут на мелочи никто не разменивается.
Впрочем, птицы были совсем не большие. Размером не больше курицы[4]. Самец очень пестрый и красивый: зелено-коричневый с длинным хвостом. На спине и груди — изумрудные перья. Шея сине-фиолетовая, на голове красное пятно и размерами он был заметно больше самки. Та, в отличие от своего кавалера, выглядела обычной курицей. Ну или скорее перепелкой, как показывали в старых советских мультиках.
Вот даже не знаю… Символы символами, но я бы женщине дарить такое точно не стал. Перед свадьбой, ага… Красавец фазан и серая курица… Впрочем, традиции тут придуманы не мной, и не мне кому-то что-то советовать. Я вообще только сегодня узнал, что мы будем дарить, а что при этом нужно говорить, брат растолковал мне по дороге. К тому же, клетку с птицами тащили слуги, и мне от этого всего не было никаких неудобств. Пусть хоть бегемотов дарит своей принцессе. Клетку с ними я в комнату к Асуке уж как-нибудь затолкаю. Ну а там хоть не рассветай…
Примерно через час после нашего возвращения, когда Нори уже окончательно достал меня наставлениями, в представительство клана пришел посланник Хояси, и князь переключился на него. Облегченно выдохнув, я отказался присутствовать при разговоре и отправился к броннику, мастерская которого находилась в ста метрах от входа в посольство. Ничего нового на этой встрече все равно бы для себя не открыл, а пластины на доспехе Пушкин мне не починит.
Провозился в итоге до вечера и, вернувшись, узнал, что Хояси только-только ушел. Нори выглядел вполне довольным и за ужином даже пару раз пошутил, однако ближе ко сну на него снова напала хандра. Свидание с принцессой должно было состояться завтра, и как только закончились все дела, князь, ожидаемо, погрузился в невеселые мысли.