Хильдегарда. Ведунья севера
Шрифт:
В общем, ситуация складывалась малоприятная и, казалось, безвыходная.
Долго в спальне я, конечно, не просидела – отправилась в кабинет. Стражи у меня прибавилось, но я не роптала, понимая, что это временно.
Так как дел у меня резко поубавилось из-за ситуации в замке, то я решила, что стоит перетряхнуть все документы отца Хильдегарды и ее старые записи.
Начала я с уже поднадоевших писем, которые маячили у меня в сознании красной тряпкой, не давая забыть о себе ни на мгновение.
Разобрав по датам (на большей части писем она стояла), принялась читать так, как читала бы любая другая девушка. Закончив, поняла, что в письмах действительно
Например:
«Тешу себя надеждой вновь увидеть вас, любовь моя. Во снах и наяву меня преследуют видения о том, как я припадаю к вашим алым устам, срывая с них сладчайший поцелуй. О, моя богиня, вы вскружили мне голову. Я опьянен любовью! Мы видимся столь редко, что я едва доживаю до следующей встречи. Хочу повиниться перед вами. Я столь явно мечтал о том дне, когда увижу вас своей женой, что невольно раскрыл себя перед отцом. К моему глубочайшему сожалению, мой отец из тех людей, которым важны титулы. Но я не такой! Не подумайте! Я люблю вас и уверен, этого не изменить никаким обстоятельствам. Но отец явно дал понять, что не позволит мне взять в жены простолюдинку. Да, я помню, что на вольнице вы, моя любовь, дочь уважаемого человека, но для моего отца этого мало. Есть ли выход из этой ситуации? Я не знаю, милая моя. Ах, если бы ваш отец присягнул нашему королю на верность, было бы прекрасно. Это решило бы наши с вами проблемы единым разом. Ведь король совершенно точно даровал бы такому славному воину, как ваш отец, титул. И тогда мы смогли бы пожениться. Я мечтаю о том миге…»
Если учесть, что и сама Хильдегарда была влюблена, то после подобных слов ей, должно быть, стало обидно, что из-за такой мелочи она не может быть с любимым человеком. Я даже могу примерно представить, что за мысли бродили в тот момент в ее голове. Уверена, она могла даже считать, что все специально сговорились, чтобы разлучить ее с любимым.
Чем дальше я читала, тем больше понимала, что в какой-то момент Хильдегарда то ли одумалась, то ли засомневалась. Тон в письмах стал меняться на более требовательный. Кардьяр почти открытым текстом говорил, что вольницу нужно присоединить к Хтории.
Между строк так и можно было прочесть что-то вроде: «Не могут правильно воспользоваться данными от природы богатствами». «Присвоили себе столько ценностей и просто сидят на них». «Торговля с севером». «Замки ярлов превратить в пограничные крепости». И все в таком духе.
Конечно, прямо Кардьяр не писал, но в каждом письме мягко убеждал Хильдегарду в своей правоте.
Сначала я не понимала, зачем ему Хильдегарда, но, перечитав письма в третий раз, кажется, догадалась. Похоже, Кардьяр на самом деле увлекся Хильдегардой. Тон его писем выдавал скрытую страсть, нежность и желание обладать. Но, видимо, со временем первая любовь поутихла и парень действовал уже по принципу: а вдруг? В последних же письмах отчетливо прослеживалось полное охлаждение и даже пренебрежение.
А уж его холодное «Прощайте» в самом последнем письме вполне может говорить о том, что Кардьяр намекал на полный разрыв.
Отложив письма, потерла переносицу. Зимой темнеет быстро, вот и сейчас время еще не слишком позднее, но в комнате уже горела свеча.
Ситуация складывалась скверная. Хтория как минимум пять лет прибирает к рукам вольницу. Сколько за это время
– Думаю, Тор должен знать, – пробормотала я, неуверенно глядя на письма.
Сложив стопку, я перевязала их бечевкой и бросила в сундук. Поднявшись, дошла до двери и выглянула в коридор. Стражи синхронно повернули головы в мою сторону. При этом они почему-то напомнили мне сов.
– Кто-нибудь, позовите Тора. Скажите, что это срочно.
Один из стражей кивнул и отправился выполнять приказ. Я же вернулась в кабинет, решив разобраться с записями, доставшимися от Хильдегарды.
Бегло просматривая пергамент за пергаментом, я не находила ничего интересного. Легенды, песни, рецепты каких-то зелий, странные короткие рассказы. Вчитавшись более внимательно, поняла, что это сжатые пересказы исторических событий. Иногда встречались рисунки. Пару раз натыкалась на любовные записки. Ничего интересного, в общем. Конечно, в любой другой момент времени легенды вызвали бы у меня интерес, но не сейчас.
Покидав все записи в сундук, решила до прихода Тора порыться в бумагах отца.
В основном здесь были различные сводки приходов и расходов, опись добычи и списки, кому и что причитается. Меня больше всего интересовали письма. Вскоре я отыскала и их. Письма отец Хильдегарды хранил в берестяном тубусе, скрутив их в трубочки.
Достав их, взяла верхнее письмо и развернула, без особого интереса вчитываясь в витиеватые символы, которые с трудом разбирала. Вот только вскоре всякая расслабленность улетучилась, как небывало. Я буквально впилась глазами в буквы.
Это было письмо от Дьярви. И писал он о том, что очень ждет своего друга в гости. Намекал на некую крайне любопытную и важную информацию, которой он с радостью поделится, но подобные новости нельзя доверять посторонним и тем более бумаге. Говорил, что будет рад, если ярл задержится у него на несколько месяцев.
Не это ли письмо стало причиной того, что отец Хильдегарды сорвался с места осенью? Какие новости хотел сообщить ему Дьярви и хотел ли? Может быть, он тоже предатель, который попросту выманил отца из замка? Или же нет? Жив ли еще сам Дьярви? Почему все были уверены, что отец поехал на юг?
Дочитав, я отложила письмо в сторону и зябко поежилась. Встав, решила немного походить, чтобы разогнать кровь, но в этот момент в кабинет вошел Тор.
– Что случилось? – спросил он хмуро, цепко окидывая меня взглядом, словно убеждался в целости моего тела.
– Садись, я кое-что хочу тебе рассказать, – начала я, кивая мужу на лавку около печи.
Тор повиновался и выжидающе посмотрел на меня.
Я прошлась по кабинету, потерла плечи, а потом решилась.
– Помнишь те письма, из-за которых мы почти поссорились?
– От сопливого словоплета? – хмуро спросил Тор. – Помню. Почему мы опять говорим об этом?
– Потому что это важно, – ответила с нажимом. – Я после того много размышляла обо всем этом и сейчас почти уверена в своих выводах.
Признаваться в том, что Хильдегарда когда-то была влюблена в другого юношу настолько, что слепо верила его словам, мне не слишком хотелось. Именно поэтому я напирала на то, что мальчишка просто вскружил голову своими красивыми словами. Что мне было лестно столь восхищенное внимание. Что некоторые вещи тогда казались мне правильными, это позже я поняла чуточку больше.