Химера

Ворожцов Дмитрий

Я побежал, словно ветер, по бесконечному обволакивающе-темному туннелю, расталкивая зазевавшихся пассажиров на пути. До тех пор, пока не увидел забрезживший нереально яркий свет в его конце. Пространство расплывалось от запредельной космической скорости. Еще немного усилий — и выскакиваю к манящему источнику, пролетая по три ступеньки за шаг.

Разбитый фонарь. На рельсах спит железный монстр. На небе одичавшая пузатая луна, освещающая безлюдную платформу. И больше ничего… Странное ощущение, будто меня коварно обманули и чего-то лишили… Может, всепоглощающего

покоя… В сторону бредовые мысли!

— Добрый вечер! Успел! — заскакивая на ступеньки поезда, сказал я проводнице со строгим лицом.

Она даже не улыбнулась и остановила меня на полпути раскрытой ладонью.

— Здравствуйте! Опаздываете, гражданин. Нехорошо это… И неправильно. Поезд не должен ждать опоздавших. У него же расписание. Самым важным себя считаете, а люди страдают, когда давно уже ехать должны. Документы ваши предъявите и проездной билет, — отчитывала меня проводница.

Как будто она моя мать и мне лет четырнадцать. И я не на поезд опоздал, а домой приполз после недельного загула. Пьяный, укуренный и в изодранной одежде со следами крови. Хотя действительно странно… Почему поезд по-прежнему на перроне? Минуты три назад должен был отправиться.

— Да что вы так все близко к сердцу воспринимаете? Ну, опоздал, со всеми бывает.

— Вот поэтому так и живем, что каждый только о себе любимом думает. Не бывает это со всеми. Все уже давно в вагоне сидят, вашу персону ожидают.

Проводница скрупулезно проверила каждую букву в билете. Потом долго смотрела то на меня, то на фотографию в паспорте. И лишь, когда ее все устроило, буркнула: — Проходите, господин Ветров, все у вас в порядке. Белье будете брать?

— Только шелковое, на остальное у меня аллергия. Чешуей покрываюсь и на людей бросаюсь, — попытался я ее рассмешить, проходя в вагон с милой улыбкой, но безрезультатно.

— Неуместны ваши несмешные шуточки. Как шут, ей-богу, себя ведете. Взрослый человек… Еще шапочку с бубенцами в следующий раз нацепите.

— Вот, блин, забыл взять-то…

— Как только поезд тронется, я к вам подойду, — сказала она и отвернулась, давая понять, что разговор закончен.

Потертый временем вагон встретил меня мерзопакостным запахом китайской лапши «Доширак», перемешанной с ароматом грязных носков недельной выдержки, полутьмой и галдением «детей-энерджайзеров». Последние не желали ложиться спать, несмотря на «угрозы расправы», звучащие из уст усталых пассажиров. Родителей, как это обычно и бывает, и так все устраивало, и угрызений совести по этому поводу они не испытывали.

Маленький и незаметный Рихтер ютился в углу. У окна на нижнем сидении, прикрывая платком нос. Видимо, форточку он открыть не смог. Вот она — твоя сбыча мечт, пользуйся на полную катушку… Зачем себя ограничивать? Прямо как в рекламе «Газпрома», точь-в-точь.

Альфред перелистывал толстенную книгу с безумным количеством страниц и еще большим количеством слов. Такой книгой и убить можно, если не духовно, то физически непременно. Причем читал он почти в темноте. Вагон освещался лишь светильниками дежурного освещения и луной за окном.

Похоже,

он был очень увлечен, и я решил его не отвлекать. Положил сумку на лавку и сел напротив.

— Тебя в детстве не научили здороваться? — не отрывая взгляда от книги, обиженно спросил он.

— Добрый вечер, Альфред! Я думал, ты занят…

— Скорее уж ночь. И тебе доброй. Как отдохнул?

— Превосходно… Лучше не бывает.

— Ну вот, теперь с новыми силами как попрешь вперед. Денег хватило?

— Еще даже осталось.

— Ну, и отлично!

— А почему мы не едем? Кого-то ждем?

— Я уж грешным делом подумал: тебя, но, оказывается, нет.

— Точно не меня. А мы вдвоем в купе едем?

— Сложно сказать, пока да.

— Это хорошо… — произнес я и разлегся во весь рост на нижней полке, столкнув сумку в проход между сиденьями.

Простояли без позывов к движению мы не пять минут, и даже не десять… а целых сорок. Зря, получается, на меня строгая проводница ругалась — не мешало бы ей извиниться. Наконец, по внутренней связи объявили отправку, и мы двинулись в долгий путь до столицы.

Через несколько минут в проходе нашего своеобразного купе нарисовались две фигуры: одна огромная, как скала, под самые фонари потолка, типичный «культурист». Я даже испугался на несколько секунд. И вторая — щупленькая, не габаритная и в глуповатых очках. Таких обычно называют «ботаниками». Почему-то попутчики ассоциировались у меня с героями мультика. Богатырь Алеша Попович, а рядом — забитый ослик Моисей. Да, недолго продлилась моя радость от комфортной поездки!

— Доброй ночи! Артем, — протягивая могучую руку, протрубила «глыба».

Что мне с его необъятной рукой делать? За палец разве что подержаться…

— Владимир, — представился я, здороваясь с громилой.

— Михаил, будем знакомы, — повторил за ним действие товарищ Артема.

— Доброй ночи, я Альфред! Приятно познакомиться! — выкрикнул из угла Рихтер и махнул ладонью.

— Взаимно, — синхронно отчеканили попутчики.

— Володя. Можно тебя так называть? — спросил Артем, сбрасывая большую сумку с плеча на пол.

— Да, конечно.

— Может, поменяемся местами? У меня верхняя полка, прямо над тобой. А эти жиденькие подпорки мне доверия не внушают. Все-таки во мне два с половиной центнера живого веса. Мало ли… Я не настаиваю.

— Договорились, — согласился я, ошарашенный зрелищем, которое прорисовала фантазия.

Еще бы… Кровавое месиво любого впечатлит…

— Вот и хорошо…

— Может, за встречу? Да и повод есть, — усевшись на лавку рядом с Рихтером, спросил Михаил.

— Какой? — поинтересовался Альфред, убирая книгу в старинном кожаном переплете под подушку.

— Ну, что вы, граждане… Совсем праздники не почитаете… Рождество на носу. Не наш, конечно, праздник, но чужие обычаи тоже уважать надо. Елку и индейку я вам не обещаю, а вот коньячок добротный предложить могу, — многообещающе сказал Михаил, доставая из чемоданчика бутылку «Hennessy X.O.». — Нет среди нас противников алкоголя?