Химера

Ворожцов Дмитрий

В шипящих сковородках на радость стервятникам жарятся все без разбору. Сегодня не только концерт, но и шикарный пир.

Смрад горелого человеческого мяса ударяет в нос. К горлу подкатывает свежая порция тошноты. Приходится стиснуть зубы, подавляя возникшие позывы.

Хорошо, что все это происходит не со мной… Ведь на самом деле я сплю…

Неподалеку от котлована шевелится чья-то фигура. Заприметив меня, срывается с места и ныряет в окоп.

— Стоять! Стоять, я сказал! — ору я что есть мочи и бегу следом.

Погоня длится недолго. В ближайшей

нише траншеи обнаруживаю мерзкую тварь. Не знаю, почему, но я уверен, что других слов не смогу подобрать. Можно считать это шестым чувством.

Невзрачный щуплый паренек лет двадцати. С перепачканным грязью и копотью лицом. Он, словно побитый щенок, смотрит на меня бегающими крысиными глазками, полными злобы и ненависти. На штанах его растекается темное пятно. Каждая клетка тела дрожит от страха, как будто он бьется в эпилептическом припадке. Даже слышно, как челюсти стучат. Но трясет парня вряд ли от холода — на нем офицерский полушубок.

— Что ты там делал, солдат?

— Ничего, — пищит он, забиваясь еще глубже в стену, сливаясь с землей в единое целое.

— Почему не в бою?

— Я отстал чуть-чуть…

— Чуть-чуть? — кричу я, забрызгивая его слюной, но все еще пытаюсь себя контролировать.

— Немного, успею… догоню.

— Откуда полушубок?

— Нашел, в яме валялся.

— Что в руке?

— Тебя не касается, лейтенант. Иди куда шел, — с неожиданной дерзостью отвечает парень, убирая сжатый кулак в карман.

Теперь он смотрит мне в глаза без капли страха. Того и гляди — насквозь взглядом прострелит.

— Не касается, говоришь… Руку! Быстро! — ору я, выхватывая из кобуры пистолет и приставляя к вспотевшему лбу парня.

Он колеблется, но подчиняется. Вытаскивает руку и разжимает кулак…

Ничего, кроме отвращения, я больше к нему не испытываю. На ладони лежат десятки золотых коронок.

— Да ты гнида! Сволочь! Сучий выродок!..

— Лейтенант, трупакам они без надобности. А мне сгодятся, — откликается он, улыбаясь прореженной улыбкой без шести передних зубов. — Наших не трогаю, только немчур.

Мерзость… Хочется просто уйти и не видеть эту тварь, которая глумилась над мертвыми солдатами. Пусть даже немцами… Ведь они такие же люди. Это не моя война, и не мне судить паренька…

Я собираюсь отвернуться от него, но тут меня останавливает разум лейтенанта. Сергей желает другого… Теперь я знаю хотя бы имя… Он вновь управляет своим телом, а я лишь безвольно наблюдаю.

В пистолете последний патрон. Сергей берег его для себя на черный день. Ему жалко тратить пулю на недочеловека, но по-другому он не может. Это выше его сил…

Выстрел. Кровавые брызги в лицо. И ничего… Пустота… Эмоциональный вакуум в сознании Сергея… Никаких изменений в душе и разуме. Ни угрызений совести, ни вины, ни раскаянья… Ни даже сожаления… Вообще ничего… Словно он не человеческую голову прострелил, а пивную банку. Как робот, не знающий о существовании чувств.

Может, это все-таки игра? И вояка убил мою галлюцинацию…

Лейтенант срывает самодельный медальон в виде пустой патронной гильзы

с груди парня и вытаскивает из внутреннего кармана документы. Все тут же отправляет в пламя костра.

— Даже не хочу знать, кто ты! Нелюди не должны топтать нашу землю. Они должны сдохнуть, не оставив имени! — выкрикивает лейтенант и наклоняется за валяющимся возле ног трупа трофейным немецким автоматом.

Сергей берет его в руки, передергивает затвор и движется дальше к цели. Вернее, теперь уже я движусь к цели. В голове сами собой появляются новые знания, словно по электронной почте приходит письмо с отчетом. Я знаю, что в автомате всего три патрона, и все пули предназначались мне. Мерзкая тварь выстрелила бы в спину. Я уже умирал здесь… Точнее, Сергей. По неведомой причине он застрял в этом времени. Лейтенант сотни… тысячи раз умирал и возрождался в одном и том же дне. Каждый раз начинал все сначала, но не мог завершить миссию. Жернова войны нещадно его перемалывали, но Сергей двигался вперед и никогда не сдавался…

Теперь я хотя бы знаю, для чего я здесь… Я должен ему помочь.

Квест продолжается… Что за бред в голове?..

* * *

Я приближаюсь к эпицентру боевых действий, но еще недостаточно для того, чтобы сказать «рядом». Становится все жарче и пот катится градом. И это несмотря на жуткий февральский мороз, когда столбик термометра замирает в страхе на отметке «минус тридцать пять».

Совсем близко слышатся шаги. Вскинув автомат, я стреляю пару раз вверх вправо в стенку ближайшего ответвления траншеи. Выбежавшие из-за угла солдаты «непобедимой» Германии валятся на землю, словно мишени в стрелковом тире. Все четко, как в аптеке… Пули попали точно в цель, разбрызгивая содержимое черепов по стальным каскам.

Но топот не прекращается. Кувырок в сторону и еще один выстрел. Последний патрон. Третий «фриц» поражен в область сердца, но падать не собирается.

Все мои внутренние органы сжимаются в комок и дыхание останавливается. Немец с трудом движется ко мне, не отрывая горящих злобным огнем глаз в прорези подшлемника. Такой взгляд запоминается на всю жизнь. Все выше и выше в его руках поднимается ствол пистолета.

— Сдохни, фашистская гадина! — ору я и бросаюсь к нему.

В этой ситуации остается идти на таран и забивать автоматом, но немец делает все сам, без моего вмешательства. Три крошечных шага, и он валится к моим ногам. Из его рта брызжет кровь, окрашивая снег вокруг в алый цвет.

Только сейчас я осознаю, что дело не в моей феноменальной меткости, четкой реакции или в молниеносности. Мне сегодня везет, а от них фортуна отвернулась. Но так было не всегда. Знаю, что здесь я тоже уже умирал… Вернее, Сергей умирал… Я совершенно запутался…

Подхожу к телу финальной мишени, отбросив по пути бесполезный автомат. Проверяю пульс и выдергиваю ствол из еще неостывшей руки. На безымянном пальце — серебряное кольцо с черепом и костями «Мертвая голова». В военное время оно вручалось немецким офицерам за мужество и указывало на количество замученных людей.