Химическая свадьба

Vilriel

Инспекция, как и ожидала Иванна, прошла под знаменем полнейшей неадекватности. Папенька Никитушки в лучшем виде оправдал все ожидания о своей персоне. С первой секунды было ясно, кто именно инициатор всего действа: господин Островский и госпожа Орлова откровенно не очень понимали, что они здесь делают, если вначале они были всего лишь слегка растеряны, то по ходу дела их душевный дискомфорт только усиливался.

Так получилось, что первым инспекцию встретил профессор Хайдарага, который проверял метеостанцию, установленную рядом со взлётно-посадочной площадкой на крыше учебного крыла. Радушно поприветствовав гостей, он не замедлил выразить вежливое с изрядной долей иронии недоумение — в конце минувшего июля Дурмштранг уже был подвергнут плановой проверке. Господин Островский пустился было в туманные объяснения,

но господин Поляков, видя, что коллега явно «плавает» в вопросе, довольно быстро перехватил бразды правления. Он заявил, что проверка была спровоцирована некоторыми «поступившими из неназванного источника» сведениями, касающимися безопасности студентов, кои они сейчас и станут проверять. Профессор Хайдарага сделал вид, что поверил, ухмыльнулся в усы и пригласил инспекцию чувствовать себя как дома.

Профессор Хайдарага проводил делегацию с крыши во внутренний двор, по дороге рассказывая о принятых мерах безопасности; он будто бы задался целью поведать о судьбе каждой досочки и каждого болтика, задействованных при изготовлении навесных мостков, причём повествовал он на редкость занудно, так что господин Поляков первым не выдержал и пояснил, что под опасностью он подразумевал не прочность конструкций крепости. Тогда профессор Хайдарага завёл рассказ о защитных заклинаниях, наложенных на стеклянный купол внутреннего двора. Следующую реплику господина Полякова упредило появление Иванны в компании слегка запыхавшейся Ярославы. В порыве вдохновения она отрекомендовала свою спутницу (которой при этом стоило больших усилий сохранить невозмутимый вид) как заместителя директора по административно-организационным вопросам, а себя как «э-э, заместитель директора по научным вопросам», и тут у неё в кармане ожило двустороннее зеркало. Приветственную речь Ярославы она слушала в пол-уха, разрываясь между необходимостью присутствовать при проверке (причиной которой, без сомнения, сама и явилась) и желанием узнать, кто её вызывает и по какому вопросу. Ярослава, заметив иваннины страдания и общую нервозность, величественно отправила её на кафедру Алхимических дисциплин, заявив, что при необходимости её позовут.

Стоило Иванне удалиться на безопасное расстояние и скрыться в дебрях джунглей, как зеркало умолкло. Запретив себе рвать и метать, она смиренно потопала на кафедру Алхимических дисциплин.

…Тем временем, профессор Хайдарага и доцент Королёва отконвоировали господ инспекторов на кафедру Тёмных Искусств, которая негласно считалась основной и профильной, несмотря на то, что объективно основной и профильной (то есть, имеющей большее количество часов в расписании и являющейся самой многочисленной по преподавательскому составу) была кафедра Практических Чар, про которую отчего-то все всегда благополучно забывали. Профессор Сальватьерра, в добровольно-принудительном порядке назначенный после первого сообщения Ярославы исполняющим обязанности директора на время его отсутствия, пребывал в состоянии определённого раздражения. Господа Островский и Орлова, в своё время имевшие удовольствие обучаться у него на выпускном курсе, трепетали, чем вызвали недовольство господина Полякова, который был лет на десять старше коллег и положительно не понимал их страданий. Профессор Сальватьерра, быстро потеряв терпение (которое, впрочем, никогда в списке его добродетелей и не значилось), сообщил, что тратить время на пустые и бессмысленные занятия не находит резона, и без обиняков предложил господам инспекторам попытать счастья на других кафедрах. Попытку господина Полякова вступить в полемику профессор Сальватьерра пресёк, озвучив законное недоумение тем фактом, что служащий Департамента по связям с немагическим миром — пусть даже замглавы — принимает участие в проверке учебного заведения, а то и вовсе возглавляет инспекцию.

После такой отповеди Поляков потащил всех, включая Сальватьерру, на кафедру Алхимических дисциплин, где их дожидались Иванна, профессор Песцова и профессор Фалькенштерн. Последние, не дав Иванне и рта раскрыть, на пару буквально раскатали господина Полякова вместе с его надуманными придирками и сомнениями в тонюсенький блинчик.

Сальватьерра, войдя во вкус после устроенного алхимиками представления, погнал комиссию по другим кафедрам. Иванна, ни жива ни мертва, потащилась следом, чтобы при необходимости

оказать поддержку проверяемым, ежели такая понадобится, однако быстро убедилась, что поддержка нужна не проверяемым, а проверяющим, ибо профессора, которых Сальватьерра всячески подзуживал, даже не пытались скрыть своего глумливого настроя.

Финальным аккордом стали занавеси в Большом лектории. Господин Островский, видимо, уже не зная, к чему придраться, вспомнил, что для снижения пожароопасности все текстильные детали интерьера должны быть пропитаны огнеупорным зельем, и повелел предоставить ему образец такового. Госпожа Май, которая отвечала за этот участок работ, удивилась до глубины души, однако сбегала до кладовой и принесла оттуда бутыль, в которой хранились остатки пропитки; будучи крайне бережливой натурой, она очень не любила выбрасывать что-либо полезное.

Господин Поляков демонстративно извлёк из кармана мантии носовой платок, намочил его в зелье и, вызвав на кончике волшебной палочки язычок огня, поджёг ткань. Платок поначалу никак не хотел разгораться, но в итоге занялся пламенем и быстро обуглился. Господин Поляков обвёл присутствующих (профессора Сальватьерру, доцента Королёву, госпожу Май, Иванну и двух своих коллег) торжествующим взглядом и потребовал объяснений.

Обалдевшая Ярослава заявила, что зелье готовила лично профессор Песцова, и никаких ошибок с её стороны быть просто не могло, после чего предположила, что зелье могло изменить свойства в результате неправильного хранения. Тут Иванна поняла, что пришёл её звёздный час. Стараясь сохранять вежливое выражение лица, она пригласила господина Полякова попробовать поджечь непосредственно шторы и, после того, как тот заявил, что не видит необходимости заниматься этим, достала веер и от души метнула в шторы Инсендио. Огонь расползся по ткани, но очень быстро погас, не оставив ни следа. После неё шторы попробовал поджечь и господин Островский, но с тем же результатом.

Всё с тем же вежливым выражением лица Иванна сообщила, что пропитка эта годна только для тканей плотного плетения, а рыхлые ткани она не защитит.

…Иванна с Ярославой переглянулись и продолжили смотреть, как исчезают в направлении Нового Маяка три точки.

— И вот что это было, скажи на милость? — наконец подала голос Ярослава.

— Плевать мне, что это было — я сейчас пойду и надерусь в сосиску, — заявила Иванна. — «В школе всё в порядке!» — передразнила она Каркарова. — В школе-то, может, и в порядке, только вот кому надо — найдут, к чему придраться… Ох, столько времени потеряли ни на что!

— Надраться — это я с тобой, — вызвалась Ярослава.

— Будешь изабеллу? Или покрепче чего найти? — Иванна решительно двинулась к лестнице.

— Изабелла сойдёт, мне сейчас всё абсолютно параллельно, — последовала за ней Ярослава.

Распитие они решили устроить прямо в преподавательской гостиной, полагая, что кто-нибудь из профессоров наверняка захочет присоединиться к их празднику.

— Иванна Мирославна, а директор вообще в курсе, что у него есть заместители по административно-организационным и научным вопросам? — хихикала Ярослава, разливая по стаканам новую порцию вина.

— Как только я его увижу — узнает, Ярослава Сергевна, — уверила её Иванна. — Похоже, только мы с тобой так перепсиховали из-за этой проверки. Народ, похоже, спать расползся. О, какие люди… — глянув в сторону входных дверей, она обнаружила шествующего к ним Сальватьерру.

Тот подошёл к их дивану, выразил глубочайшее презрение их выбору напитка, отлучился ненадолго и принёс три бутылки сухого кадисского хереса.

— Не знаю, как вы, но я считаю, мы все держались достойно, — заявил он. — И это надо отметить хорошим вином, — в его словах совершенно отчётливо прозвучало «а не этим вашим недоразумением».

— Идальго, родной вы наш, вы держались лучше всех! — провозгласила Иванна; в порыве эмоций она вскочила, ухватила его за уши и троекратно расцеловала, чем заставила Ярославу возмущённо втянуть воздух. — Я извиняюсь, но я действительно вне себя из-за этой комиссии, — пояснила она. — Вы присаживайтесь, — она аккуратно отобрала бутылки и затолкала его на диван к Ярославе. — Эх, там у ребят, наверное, уже первое Испытание закончилось… — предположила она, сев на стул напротив них и принимаясь орудовать штопором. — А я всё пропустила из-за этих…