Хирургическое вмешательство
Шрифт:
– И чего? – спросил Лейнид.
Даниль выгнул бровь и хмыкнул:
– Ты знаешь, сколько Ларионову лет?
– Ну, - поколебался Лейнид, - шестьдесят. Под шестьдесят.
– Он ветеран войны.
– Афганской? – не понял Широков.
– Великой Отечественной.
– Ничего себе дед сохранился! – вытаращил глаза студент.
Даниль улыбнулся.
– Будешь пересоздавать тело по два раза на дню – еще и не так сохранишься.
– А чего он еще моложе выглядеть не хочет?
– Потому как
– Даниль, - сказал Андрей Анатольевич, - как видишь, от тебя не требуется ничего, кроме добросовестной работы над диссертацией. То бишь, - он улыбнулся и поправился: - сам текст может и подождать, но мы все очень заинтересованы в аналитической части.
Аспирант кивнул, радуясь, что можно не врать и не выкручиваться.
– Я в ближайшее время собирался ехать на место, - сказал он. – Проводить полевые исследования.
– Это очень хорошо, - согласился ректор, постукивая карандашом по столу. – Итак, товарищи!
– в партию Ларионов вступил на фронте и забывать привычные обращения не собирался. – Я думаю, что если мы возьмемся за это дело всем коллективом, то сможем выработать технологию достаточно быстро. Вопрос только в том, как ее внедрить?
– Как раз не вопрос, - пробурчала Лильяна. – В любом случае работать с больными будут наши выпускники. Либо у них проснется совесть, и будет миссия доброй воли, либо придется выбивать деньги. Но кроме них некому. Тут вопрос, нужны ли курсы повышения квалификации.
– Курсы вообще нужны, - покачал головой ректор. – Преподавателей нет. Разве что когда Аня придет, появится хоть сколько-нибудь времени. Кстати, - лицо его стало тревожным, - товарищи, я вас прошу ничего Эрику не говорить.
– Почему? – быстро спросила Ворона.
– А то он вмешается и все сделает наоборот, - удрученно сказал Ларионов и развел руками: – Дух противоречия силен в этом достойнейшем человеке.
– Что сделает наоборот? – недоумевала Алиса.
– Все! – посетовал Андрей Анатольевич. – Нет такого дела, где нельзя чего-нибудь испортить. Лисонька, а то ты его не знаешь? Вмешается и сделает, и не потому, что он кому-то враг, а потому, что я по несчастливой случайности являюсь его формальным начальством. Эрик Юрьевич глубоко убежден, что от начальства не может исходить никакая добрая инициатива.
– Ладно, - нахмурилась Ворона. – Не скажу.
– Забудешь, - проницательно сказала Лильяна.
– Не забуду! – вскинулась Алиса.
– Запиши, - зловеще посоветовала Казимеж.
– Запишу, - пригорюнилась Воронецкая и даже, кажется, действительно что-то записала; Даниль не следил.
Он думал о Матьземле.
От
– Какой ужас! Я вся в пуху! – восклицала Ворона, не выказывая, тем не менее, ни малейшего неудовольствия. Она сидела на столе и болтала ногами, а по столу ходила кошка Варька и оглушительно мурчала, выглаживаясь о ее спину и локоть, отчего на черном свитере Алисы оставались клочья ангорского белого пуха.
– Ревнует, дрянь, - благодушно сказал Эрик; привстал, сгреб кошку за шкирку и усадил себе на загривок. Варька немедля умолкла, сжалась в комок и недобрыми глазами уставилась на ту, о чей бок только что терлась.
Ворон, нахохлившийся на плече своей почти-тезки, неодобрительно каркнул. Кошка зашипела.
– Тихо! – велел хозяин.
Он сидел в кресле, развернутом к столу боком, и снизу вверх, лукаво щурясь, взирал на гостью. У ног Лаунхоффера возлежал черный доберман и шумно дышал, поглядывая на Алису так печально, как умеют только собаки.
– Я вчера дочитала материалы конференции, - прощебетала Ворона и с хитринкой покосилась на недовольную кошку, - вот по теории чакр статья очень интересная…
– Ни одной идеи, - Эрик пожал плечами. – Много разговоров о традициях. Материалы по донаучному периоду. Художественная литература.
– Вот я и говорю, что интересно, - беззаботно сказала Алиса. – Я ведь донаучным периодом когда-то занималась, но некоторых деталей, какие там, в статье, были, даже и не знала.
– А смысл? – Лаунхоффер приподнял бровь. – На улице холодно. Каждый первый старшекурсник использует энергию тонкого тела для согрева плотного. Это хорошо. Упражнение простое, но полезное. Зачем знать, что техника называется «туммо» и ей тысяча лет? Тибетские монахи целую жизнь клали на результат, которого студент добивается к седьмому семестру.
Ворона моргнула и фыркнула, клоня голову к плечу; лицо ее приняло одно из любимых неописуемых выражений.
– Это был риторический вопрос, я поняла, - сообщила она. – И какой же в этом смысл, а, Эрик?
Тот улыбался.
– Латынь принадлежит классической медицине, - сказал он. – Мы используем термины из восточных учений. Причем неправильно.
– Но это же удивительный факт, - откинула голову Алиса; глаза ее загорелись, - какие прозрения! Без всякой техники! Только на личной интуиции!..