Хирургия мести
Шрифт:
Алексей, кстати, никогда не помогал мне в поиске информации – так сразу и сказал, что делать этого не станет.
– У тебя полно своих источников, а я не хочу становиться одним из них. Хочу дома отдыхать, а не быть все время начеку, – шутил он, и я не спорила.
Источников мне и в самом деле хватало.
– Стаська, но как же так вышло? – спросила Настя.
Я пожала плечами.
На самом деле теперь-то я отлично понимала, как именно вышло.
На каждый хитрый болт всегда находится не менее хитрая гайка. Вот и на Алексея
Непонятно только, как он сам до этого не догадался.
– И что ты теперь будешь делать?
– Есть один план… лишь бы срослось, а там уже полегче будет.
Настя вдруг перегнулась через стол и взяла меня за руку, в которой я крутила зажигалку:
– Ты боишься мне довериться?
– Я не боюсь, Настя. Но тут такое дело, что свидетели рискуют, понимаешь?
– То есть, ты все-таки ввязалась в это, да? – требовательно глядя мне в глаза, спросила Настя. – Не отрицай, Стаська, я же вижу и все понимаю. Ты прилетела сюда с какой-то целью, и ты боишься, что тебя здесь найдут прежде, чем ты успеешь сделать то, что задумала. Не знаю, что именно, но, похоже, что-то не совсем законное, да? И с Захаром ты это тоже обсудила, потому-то он и не удивился, когда я сказала, что ты летишь. С Захаром, значит, можно, а со мной нельзя?
Я высвободила руку, вставила новую сигарету в мундштук и, закурив, сказала:
– Ну, давай поговорим о тебе, это же всегда было темой номер один в наших разговорах. Даже в ситуации, когда у меня погиб любимый мужчина, а я прилетела сюда сломя голову, потому что… ладно, неважно… но ты даже в такой момент ухитряешься напомнить мне, что это ты несчастна, одинока, не понята и вообще воплощение вселенских страданий. Ей-богу, Настя, твой эгоизм и зацикленность на себе иной раз превышают все допустимые нормы.
Настя встала и вышла из кухни, скрылась в ванной и включила воду. Ну, все, теперь меня тут точно ничего не держит.
Я выбралась из-за стола, накинула куртку и туфли, порадовавшись, что даже не успела открыть чемодан, а потому имею возможность быстро убраться из этого дома.
Так я и сделала, не дав хозяевам опомниться и остановить меня.
Я прекрасно знала, что Настя, одумавшись, рванет следом, но на это у нее уйдет какое-то время, потому, если быстро сесть в первое остановившееся такси, я успею уехать до того, как моя подруга разыграет во дворе сцену с заламыванием рук и рыданиями.
Да, наверное, я сейчас тоже веду себя эгоистично, но у меня просто нет сил на чужие драмы.
Желтый автомобиль с шашечками остановился рядом ровно в ту секунду, как я подняла руку – вывернул из переулка. Водитель вышел, помог погрузить чемодан в багажник и открыл для меня дверку:
– Вокзал, аэропорт?
– Гостиница, – вздохнула я, решив поехать туда, где мы останавливались с Алексеем.
Номер я получила без проблем, мне даже помогли докатить чемодан до лифта, хотя необходимости в этом не было.
Аделина
Оксану я дожидалась уже в своем кабинете, где Васильков радостно вывалил передо мной на стол кучу документов, на которых должна была появиться моя подпись.
– Ты уж сделай доброе дело, раз приехала, – попросил он, бочком пробираясь к двери, – знаешь ведь, как меня эта волокита бумажная раздражает.
– Да уж знаю, – улыбнулась я, поймав себя на мысли, что весь день сегодня только и делаю, что растягиваю губы в улыбке. Оказывается, это не так уж сложно…
– Аделина Эдуардовна, к вам госпожа Владыкина, – пропел голос Аллочки по интеркому.
– Пусть заходит, – я убрала последнюю папку и сняла очки.
Оксана впорхнула, заполнив мой кабинет ароматом роз – она всегда выбирала цветочные духи, шлейф от которых сохранялся в помещении еще довольно продолжительное время. У меня же от таких всегда болела голова.
– И сразу лицо недовольное, – констатировала подруга, отодвигая стул и шлепая на столешницу сумку. – Что не так опять? Ты вроде должна излучать счастье, спокойствие и полную удовлетворенность жизнью, а тут, смотрю, ничего не поменялось.
– Может, хватит демонстрировать зависть так уж явно, а? – поинтересовалась я с улыбкой.
– Фу! – притворно оскорбилась Оксана. – Ну как ты вообще такое можешь говорить? Я же исключительно за твое счастье, уж кто-кто, а ты его точно заработала.
– И давай на этом обмен колкостями закончим. Ты с каким вопросом ехала? И, кстати, что у тебя с губами? – я прищурилась и встала, поманив подругу за собой к окну.
Развернув Оксану лицом к свету, я пристально посмотрела на ее слегка перекошенные губы, взяла салфетку и вытерла помаду, чувствуя под пальцами бугорки.
– Ты что – сделала что-то?
Оксанка виновато кивнула:
– И прикинь, все пошло какими-то кочками.
– Ну, в целом мне понятно. Можем прямо сейчас Василькову показать, он и сделает.
– А сама что? – недовольно поморщилась Оксана.
– А у меня, если помнишь, принцип – никогда не лечить родных.
– Ну, пусть Васильков…
Мы пошли в лечебный корпус, и по дороге я позвонила в ординаторскую, попросив дядю Славу подойти в смотровую.
Увидев Оксану, он почти сразу понял, в чем дело:
– Дешевенькие препараты колола? Молодец. А в какой подворотне?
– Ну, я не виновата, что ваша начальница меня на порог своей клиники пускать не хочет, – пожаловалась Оксана, усаживаясь под лампу. – А это можно как-то исправить?
– Исправить-то почти все можно, – садясь напротив и опуская на лоб зеркало, сказал Васильков. – Вопрос только в том, научит ли кого-то чему-то подобная манипуляция. Так больно? – легко нажав на нижнюю губу, спросил он, и Оксана поморщилась:
– Неприятно.