Хищная книга
Шрифт:
— Вы едете надолго?
— Нет. Но есть одна вещь, о которой я хотел вас спросить, прежде чем уеду.
Миранда про себя удивилась. Что это за вопрос, который не может подождать несколько дней?
— Я хотел спросить вас, — Фердинанд закусил свою нижнюю губу, зачем-то терзая такую красоту, — спросить вас, не поедете ли вы со мной?
Миранда быстро взглянула на поезд и снова на него:
— Вы, наверное, шутите.
— Нет. Никогда не был так серьезен. Я прошу вас поехать со мной.
— Мой обеденный перерыв длится только один час.
—
— Вы сумасшедший, — засмеялась Миранда. — А как же моя работа?
— Не тревожьтесь об этом, просто бросайте все и поехали. — В дальних вагонах несколько дверей захлопнулось, что послужило лишь нагнетанию напряженности.
— Вам легко говорить, но не могу же я взять и уйти с работы.
— Не тревожьтесь об этом, моей компании принадлежит значительная часть активов этого магазина. Я поговорю наверху. Вы вернетесь скоро, никто и опомниться не успеет. Поедемте.
— Это безумие, я ничего с собой не взяла, у меня нет багажа.
— Я собрал для вас багаж, — сказал Фердинанд, указывая на чемоданы от Виттона, которые уже заносили в поезд. — Все самое необходимое.
У меня нет с собой паспорта.
— Без проблем, — Фердинанд жестом фокусника извлек из пиджака красный паспорт и показал ей последнюю страницу. Там была фотография женщины, похожей на Миранду, только симпатичнее, намного симпатичнее, чем она выглядела на фото в собственном паспорте.
— Цинтия из бухгалтерии, — на одном дыхании объяснял Фердинанд. — Похожа на вас и одолжила мне свой паспорт.
— Она одолжила вам свой паспорт? — поразилась Миранда.
— Это ведь только на пару дней.
— Но не могу же я…
— Не ищите причин, чтобы не ехать. Найдите причины, чтобы поехать.
Миранда дрогнула. Такого она не ожидала. Она всегда считала себя легкой на подъем, но как дошло до дела… Локомотив дал гудок, и по платформе пошел кондуктор, закрывая двери вагонов. Фердинанд умоляюще взглянул на нее и взял за руку.
— Я понимаю, что это для вас неожиданность, но за возможности нужно хвататься, Миранда. Иногда редкая возможность вдруг берет и появляется, и нужно уметь ею воспользоваться, потому что она может изменить всю вашу жизнь, а всякое изменение — это хорошо, потому что когда ты больше не можешь меняться, ты мертв. Нужно держаться за жизнь, хвататься за возможности, иначе ведь не живешь… — Кондуктор дошел до их вагона и посмотрел на Миранду. Он держал дверь, не скрывая желания поскорей ее захлопнуть и двинуться дальше вдоль поезда.
Миранда запаниковала. Она вырвала свою руку у Фердинанда.
— Не смейте мне говорить, что мне нужно делать. И не говорите мне, что я не живу. Нечего выдумывать, какая такая у меня жизнь! Да что вы знаете? — Она уже кричала на него. — Вы же ничего не знаете. Я никому ничего не должна. Возможности… нельзя же хвататься за каждую возможность. Я смотрю. Я выбираю. Я пользуюсь теми, которые мне подходят. Дело не в том, чтобы хвататься, а в том,
Миранда заплакала, и кондуктор так громко прочистил горло, что Фердинанд на него оглянулся. Он вошел в вагон, а кондуктор, захлопнув дверь, двинулся дальше. Хлоп. Хлоп.
Фердинанд опустил окно и высунулся наружу. Миранда подошла и загляделась в его зеленые глаза.
— Очень жаль, — вздохнул он, качая головой. — Очень жаль. Глупая затея. Просто… Просто я в самом деле очень хотел, чтобы вы поехали со мной.
Хлоп.
— Я не могу все сразу бросить, как только бизнесмен, едущий в Венецию по делам, захочет, чтобы я поехала с ним, — сказала Миранда, накрыв ладонью его лежащую на раме окна руку.
Хлоп.
— Но ради чего вы остаетесь? — снова начал Фердинанд. — Что вас здесь держит?
— Ах, да просто вся моя жизнь, — ответила Миранда, уже не стыдясь слез. — У меня жизнь только одна, и, может быть, она не очень-то, но другой у меня нет, и я ею горжусь и горжусь тем, что сама решаю, как ею распоряжаться.
Хлоп.
Фердинанд кивнул, глядя вдоль платформы, словно с трудом удерживался от слез.
— Я понимаю. Правда. — Наступил критический момент. — Наверное, я на работе слишком привык думать, будто бы умею убеждать людей сделать то, к чему они не готовы.
— Что вы хотите сказать?
— Ладно, мне очень жаль, мне не следовало ставить вас в такое трудное положение.
Раздался гудок, и состав вздрогнул, снимаясь с тормозов.
— Может быть, увидимся, когда я вернусь, — сказал Фердинанд.
На первый взгляд, его последняя фраза предполагала, что тогда все будет зависеть от желания Миранды, но сказано это было достаточно двусмысленным тоном, словно он мог думать, что все будет зависеть только от его желания. Миранда вдруг получила повод для беспокойства. Может быть, так и есть. Может быть, она упускает свой последний шанс быть с ним. Еще один гудок, и Фердинанд, высунувшись из окна, поцеловал Миранду. Сладчайший, нежнейший, романтичнейший, ароматнейший поцелуй, который Миранда когда-либо ощущала на своих губах. Она затрепетала, но губы оторвались от нее, и окно поехало вверх. Фердинанд быстро повернулся и исчез в обшитом дубовыми панелями купе.
Да, я самодовольно ухмылялся в ее сумочке. Да, я смотрел, как дурачок уезжает. Мысленно пожелал ему скатертью дорожки. Нам с вами опять не повезло. Никто ведь не отказывается, когда книга переносит его в мир романтики.
Барри, отнюдь не случайно, тоже был на вокзале Виктории, хотя точнее было бы сказать, что он витал в облаках. В ту секунду, когда Фердинанд оторвался от Миранды, он на вокзальной стоянке любовно гладил изящные обводы зеленого «бентли», несравненного, высшего объекта своих вожделений. Картинок с этой моделью на стенах отдела доставки висело больше, чем фотографий голых женщин, а таких фотографий там было, конечно, немерено.