Хищная страсть
Шрифт:
— Если я соглашусь уехать, вы дадите слово, что меня не будут принуждать к браку или подобного рода отношениям?
Самуил хмыкнул:
— Слово берсека… — он замолчал, будто хотел что-то еще сказать.
— Ура! Мы уедем из Волчьей лощины! — воскликнула Майя.
Мужчина обернулся к ней:
— Я на это очень надеюсь, — затем снова посмотрел на меня: — Жду твоего ответа до вечера, Агнежка. Можешь передать любому из моих людей свое решение, мне доложат. — Я лишь кивнула. Самуил подошел к Майе, присел на корточки, поравнявшись с ней. Взял
— Спасибо, — сказала Майя с горящими от счастья глазами, — а вы волшебник?
— Все берсеки немного волшебники, — Самуил подмигнул ей.
Поднялся на ноги, прошел мимо куста сирени и скрылся за горизонтом. Вдали раздался топот копыт. Я вспомнила про охрану. Наверное, они слышали наш разговор, или… Подбежала к месту, где видела защитников в последний раз, и обомлела: воины крепко спали в густой траве. От моего появления они пробудились и сонно моргали, пытаясь понять, что произошло и где они находятся.
— Какая-то нездоровая усталость навалилась, — пробормотал один из них и поднялся на ноги. — Нужно возвращаться. Мы и так задержались.
Майя подбежала ко мне и звонко рассмеялась. Я приложила палец губам и прошипела — нельзя было рассказывать о причинах их внезапного крепкого сна.
Повинуясь воинам, мы сели на лошадей и отправились обратно в замок. Всю дорогу я думала над словами Самуила. Слишком сказочным казалось его предложение. Но опыт сделок с берсеками говорил, что им нельзя доверять.
Мы вернулись в замок, и я тут же наткнулась на Илину.
— Госпожа Надин ждет вас в своем кабинете уже больше часа.
— Отведи Майю в комнату. Я зайду к ней, — поручила сестру камеристке и пошла к вдове.
Мы с Надин не были подругами, но я понимала ее боль. Меньше всего мне хотелось сегодня скандалить.
Я коротко постучала в дверь ее кабинета:
— Войдите!
Вошла. Вдова сидела за столом, что-то выписывая пером на бумаге. Подняла на меня усталый взгляд — глаза ее показались пустыми и безжизненными.
— Камеристка передала, что вы меня ждали.
— Присаживайся. Ты видела сегодня Горана?
— Нет. Он уехал из замка на рассвете.
— Тебе нужно с ним поговорить. Всем сейчас тяжело, на его плечи упала огромная ответственность. И я боюсь, что он может поддаться эмоциям и нарушить хрупкое перемирие, которое только установилось. Усилиями Люберта нам почти удалось договориться с берсеками. Нужно всего лишь проявить терпение и не выкинуть очередную глупость.
— Сомневаюсь, что он прислушается к моим словам.
— Пусть так. Но ему нужна твоя поддержка. Кроме тебя, на него никто не может повлиять… На кону жизни тысяч людей. Нельзя, чтобы труд Люберта пропал даром из-за вспыльчивого характера его брата.
— Я поговорю с ним.
—
Я ерзала на стуле. Разговор был закончен, но я не могла молча уйти.
— Я сожалею о вашей утрате…
— Не надо… — ответила она резко, — не надо этих пустых слов вежливости. Будет лучше, если вы все будете просто молчать.
С восхищением и жалостью взглянула на женщину, которая старалась быть сильной, когда в душе зияла огромная дыра. Без слов поднялась и вышла из кабинета.
Я не была близка с Любертом, но только сейчас стала понимать, как все кардинально изменилось.
Можно было забыть о просьбе Надин. Сделать вид, что ничего не произошло, и отстраниться от ситуации. Я ведь никому нечего не должна. Но почему-то почувствовала себя обязанной.
Горан сложный и вспыльчивый. Его чувства берут верх над разумом, и мне страшно представить, в какой эмоциональном котле он сейчас находится. Ведь ему сегодня вечером придется отпустить людей, которые, скорее всего, убили его брата. Если он этого не сделает, мы погрязнем в пучине войны.
Нового главу семьи Лекант я нашла в своем рабочем кабинете. Меня передернуло, когда я увидела знакомые двери — слишком много плохо за ними произошло. Тихонько постучала, но ответа не последовало. Надавила на ручку и вошла в кабинет. Шторы были задернуты, и редкие лучи света длинными лентами простирались через плотные занавески.
Рабочее кресло с высокой спинкой было отвернуто к окну.
— Горан? — прошептала.
— Зачем пришла? — раздалось слева от меня.
На придвинутой к стене оттоманке сидел волколак, широко расставив ноги и откинувшись на спинку.
— Ты меня напугал. Почему сидишь в темноте?
— Мне так нравится, — он поднялся и подошел ко мне. — Зачем пришла?
— Я волновалась. Решила проверить, как ты.
— Волновалась? — он изумлённо изогнул бровь, рассматривая с высоты своего роста, — Это что-то новое. Или ты волновалась за своего берсерка? Переживаешь, что я брошу его в костер вместе с телом своего братом?
— Нет никакого берсерка. Зря я пришла, — произнесла в сердцах.
Поспешила к двери, задев его плечом. Далеко уйти не удалось — он в два шага настиг меня, схватил за предплечье и прижал к себе спиной.
— Не уходи, — его дыхание обожгло мою шею, — ты мне очень нужна.
Отбросил волосы, коснулся губами моей кожи, и по телу разлилась волна жара.
— Горан, — умоляюще произнесла.
Он развернул меня в себе. Обхватил ладонями мое лицо:
— Сегодня ты от меня не уйдешь.
Впился в губы поцелуем, приоткрывая уста и проникая в рот языком. Я уперлась ладонями ему в грудь, не для сопротивления, а чтобы почувствовать опору. Он с такой жадностью пил меня, что я невольно стала терять равновесие. Страсть заволокла разум багровой поволокой. Горан одним движением разорвал шнуровку корсета и стащил с меня платье. Прикосновение его руке к нагой коже пугало и будоражило.