Хищник

РуНикс

После той ночи, которую она провела, она сомневалась, что может быть что-то, что может сделать ее отец, что заставит ее снова сказать «какого черта».

Наконец, добравшись до двери, в ее организме не было ни капли страха. Она постучала.

— Войдите, — немедленно ответил баритон ее отца.

Распахнув дверь, Морана вошла в просторный кабинет, не обращая внимания на колонны от пола до потолка, которые у него были для книг, или на

красивые французские окна справа, выходящие на лужайки, или на пистолет, который открыто лежал на его организованном столе. Нет. Она вошла и пристально посмотрела на него, его собственные темные глаза внимательно наблюдали за ней, она подошла к стулу напротив его и села.

Тишина.

Морана хранила молчание, будучи знатоком интеллектуальных игр, в которые он играл, даже со своей собственной дочерью, и, будучи гением, она выучила их очень, очень рано. За закрытыми окнами свистел ветер. Огромный аквариум на левой стене пузырился. Большие часы возле книжной полки тикали, одна зловещая секунда за другой.

Тик. Ток. Тик. Ток.

Тишина.

Он наблюдал за ней. Она наблюдала за ним.

Он откинулся на спинку стула. Лицо у нее оставалось пустым, пульс был ровным.

И, наконец, он глубоко вздохнул.

— Ты была сегодня в Цианиде.

Морана только приподняла брови.

Он изучал ее еще секунду, прежде чем заговорить, его голос был старым и грубым от слишком частого общения со своими людьми. Только с его людьми. Она могла сосчитать слова, которые он сказал ей за эти годы, по ее рукам.

— Что ты делала в Цианиде?

Морана притворилась тупой.

— Почему ты хочешь знать?

Он наклонился вперед, его челюсти сжались,

подчеркивая французскую бороду.

— Это клуб Наряда.

Морана почувствовала, как ее захлестнула волна веселья.

— И?

— Ты знаешь, что мы не входим на их собственность напрямую. Они не входят в нашу, — его стальной голос не допускал никаких аргументов. — И ты бы не добралась до дома, если бы тебя не пригласили.

Морана молчала, просто нейтрально глядя на него в ответ.

— Я хочу имя, — потребовал он.

Морана сохраняла непонимание. Он громко выругался, ударив кулаком по столу, его темные глаза вспыхнули от ярости.

— У тебя есть имя, репутация моей дочери. И ты моя дочь, и не можешь опозорить это имя и фамилию. А это Наряд. Я хочу знать, с кем ты

позоришь моё имя и фамилию.

Челюсти Мораны сжались, а руки в кулаки, когда ярость наполнила ее тело. Ее руки дрожали, когда она сжала их вместе, не двигая туловища и пристального взгляда. Акула. Ее отец был акулой, и она не могла истекать кровью. Ни капли. Но научившись не кровоточить, она также научилась брать кровь.

Не двигаясь, не снимая маски, она заговорила с легкой усмешкой.

— Твои люди не могли подойти ближе, чем на миль, не так ли?

Она увидела, как морщинки вокруг его глаз сжались, когда его губы сжались.

— Ты должна оставаться невинной до свадьбы. Вот как это работает, я всегда говорил тебе об этом. Если ты намеренно решила не слушаться меня...

Морана засмеялась.

— И что ты сделаешь ?

— Я выбираю человека, за которого ты выйдешь замуж, Морана, — сказал он ей ледяным голосом. — Помни это.

Морана стиснула зубы и прикусила язык. Она ударилась об эту каменную стену и так много раз поранилась, что потеряла счет. Она ненавидела этот мир. Ненавидела то, как каждый мужчина считал себя самозванцем. Ненавидела то, что каждая женщина должна либо подчиняться своей воле, либо страдать всю жизнь. Она презирала этот мир. И все же это единственное подобие дома, которое она когда-либо знала. Иногда она задавалась вопросом, почему не сбежала. У нее были деньги, у нее были навыки, у нее было все. И она осталась по какой-то причине, которую больше не могла найти. И теперь, когда код развевается, ей пришлось остаться.

— Это все, о чем ты хотел со мной поговорить? — натянуто спросила она, стараясь сохранять голос как можно спокойнее.

— Этот разговор не окончен.

— Да, хорошо.

— Я хочу имя.

— Я не скажу ни слово.

Они смотрели друг на друга, ее голова тупо колотилась, усталость просачивалась в кости, но она даже не дергалась. Морана встала и повернулась, чтобы уйти.

— С этого момента за тобой будут следить больше охраны, — остановил ее голос отца. — Я приказал им задержать тебя, если ты соскользнешь с поводка.

Ее тело почти задрожало от ярости, прежде чем она зафиксировала его на месте. Поводок? Она не была гребаной собакой. Она была чертовски уверена, что она не его дочь.

Когда дело дойдёт до твоей смерти, ты будешь принадлежать мне.

Когда к ней пришли слова, сказанные несколько минут назад, колеса в ее голове начали вращаться. Она глубоко вздохнула.