Хищники царства не наследуют
Шрифт:
Когда он очнулся, то его слезы смешивались со слезами дочери, а на ладонях сияло синее свечение. Такое же, как вокруг шеи Табеева и в кудрях дочери. Андрей откуда-то понял, что отныне будет видеть эту метку только на своих людях.
***
В доме Балыкова Инна ничего не ела, поэтому дома сразу же набросилась на холодные отбивные. «Конечно, вечер нельзя назвать таким уж тривиальным, – размышляла она, – но по большому счету в своих поисках я никуда не продвинулась. Балыков – странный. Позёр. Но удивил,
Она тряхнула головой и посмотрела в зеркало: «Старею. Стрижка растрепалась. Вон сколько седины…Ну, плевать!»
Жуя, Инна пометила в блокноте: запросить сведения о службе Балыкова в органах внутренних дел, о грабежах и убийствах в период его работы, собрать факты о смертях, упомянутых им в разговоре. Но что бы это дало? Наверняка грабеж расследован, виновные наказаны, а проклятие к делу не пришьешь. Да и зачем собирать данные? Чем Балыков так её зацепил? Голой служанкой или козлоногим президентом на мозаике?
Она отвлекалась на службе от мыслей о Балыкове.Трезвонил рабочий телефон.
– Олег, я тебя очень прошу мне больше не звонить! Не смей дергать меня на работе! – у Инны иссякло терпение, но она держалась стойко. – Мне не интересно, чем ты будешь платить кредит. Суд нам разделил имущество, в решении все написано. С чем-то не согласен – пиши кассацию. Причем тут моя должность!
Инна бросила трубку и шепотом выругалась, вытерла выступивший на переносице пот, напялила очки в черной оправе и только потом заметила стоявшего в дверях Балыкова.
Под белым мятым пиджаком алела футболка. Льняные брюки украшал невообразимый красный брючный ремень. Красные туфли с черными носами дополняли образ.
«Вот клоун!» – мелькнуло у Инны, но вслух она сказала:
– Как вас пропустили?
Балыков помахал перед ее носом повесткой.
– Я вам повесток не выписывала, – сказала она возмущенно.
– Долго ли сляпать на компьютере ваш примитивный бланк? – усмехнулся Балыков.
–Что вам надо? – спросила она и тут же добавила: – Вы меня от работы отвлекаете.
– Вы позавчера забыли записную книжку со стихами у меня дома, я решил вам ее вернуть. Не знаю, кто автор, но графоман еще тот.
Инна покраснела сунула блокнот в сумочку.
– Никто вам не разрешал лазить в чужих вещах и высказывать свои прямолинейные суждения, – упрекнула она.
–Я, грешным делом, подумал, что это вы специально… Для продолжения общения. Ну, нет так нет.
Балыков без извинений встал и, картинно поклонившись, покинул кабинет Инны. Она посидела немного, уняв неприятное сердцебиение. А какое ей дело до того, понравились ли её стихи этому богатому хаму! Инна отругала себя за смущение и принялась за работу.
К обеду, оформив с десяток ходатайств на детализацию звонков и обыски, она направилась в районный суд. Ежедневное исполнение нудных обязанностей, требовавших от нее внимательности, упорства и хорошей памяти, утомляло. Инна подумывала сменить профессию, даже пыталась сдать экзамены на адвоката, но вступительный взнос в коллегию был настолько велик, что она даже сумме не поверила. К тому же при разделе имущества мужу досталась однокомнатная квартира
В суде ей «завернули» четыре ходатайства из десяти «для надлежащего оформления» Привыкшая к такому исходу, Инна неожиданно расстроилась. Она присела в скверике на лавочке с салатом из контейнера, собранного утром перед работой. Меланхолично жуя, она поняла, что причиной ее истинной грусти является Балыков.
Записав его в сумасшедшие, она явно поторопилась. Он не походил на такого: вальяжный, уверенный в себе, наверное, жестокий и … очень загадочный. Он просто эпатировал ее, пытался пробудить к себе ее интерес. И что же вышло – у него получилось. Балыков безошибочно угадал, что она, как дурочка, попадется на крючок. И наверняка сам потихоньку вытащил из ее сумочки злосчастный блокнот со стихами.
Инна вздохнула, отправила в рот кусочек маринованного огурца и посмотрела на свои туфли. «Эх, агент Кларисса Старлинг, в дешевых туфлях и с модной сумочкой», – подумала она и невесело усмехнулась. За ней давно никто не ухаживал, а развелась она два года назад. Коллеги по работе ее раздражали, о подследственных и говорить нечего. Круг общения с каждым годом сужался. Не то чтобы она мечтала встретить мужское надежное плечо и снова выйти замуж, но иногда ей становилось грустно, потому что одиночество и неприкаянность ее тяготили. К тому же дни тянулись неинтересно. Работа её утомляла и вытягивала всю энергию. Вечера были предсказуемыми, а на выходных Инна и вовсе не вылезала из-под одеяла. День за днем шли, а вспомнить нечего.
Закончив нехитрый обед, полуголодная Инна вернулась в кабинет переделывать ходатайства. Ей хотелось, чтобы по приезде на работу она обнаружила загадочное письмо от Балыкова с приглашением на вечеринку, или букет цветов, или что-то подобное, необычное, но вполне вписывающееся в сюжет повести, которую она начала для себя придумывать. Разумеется, на этом этапе Инна бы отвергла Андрея. Но потом… Кто знает?
Однако в кабинете ее ждала только куча папок и реестр принятия дел к производству, а у двери стояла Давлетова с перекошенным от злобы ртом. Инна молча протянула ей постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, но Давлетова заявила, что с такой «писулей» она пойдет прямиком к прокурору.
– Делайте, что хотите, – сказала устало Инна.
– Глаза твои бесстыжие! Следствием занимается, а сама с магнатом шашни крутит! Я так в жалобе прокурору и напишу.
– Кто крутит? – Инна с возмущением поднялась со стула. – Вы что себе позволяете?
– Вас видели вместе! Вы к нему домой ходили, а ушли поздно ночью! – ехидно сказала Давлетова.
– Я вас за клевету привлеку, не сомневайтесь, – Инна могла за себя постоять и знала, что лучшая защита – это нападение. – Вы распускаете сплетни обо мне, а я – должностное лицо! И вы тем самым порочите образ милиции! Вон отсюда!