Хищники (ил. Р.Клочкова)

Безуглов Анатолий Алексеевич

Капитан встал, прошелся (беседа происходила в комнате, где утром следователь завтракала с его женой).

– Эхо, говорите? – задумался капитан.

– Я крикнула,– кивнула следователь.– Минуту, наверное, аукалось.

– В распадке эхо что надо,– согласился Резвых.– Вы хотите сказать, что Осетров не то чтобы врет, а просто добросовестно заблуждается. Так?

– Вот именно,– сказала Дагурова.– Хочу знать ваше мнение.

– С одной стороны, дело это возможное,– осторожно высказался капитан.

– Ас другой?

– И с другой тоже,– улыбнулся Арсений Николаевич.–

Но ведь парень утверждает, что Авдонин наставил на него ружье!

– Может, у Авдонина палка была. Может, он просто руку поднял. Вот Осетрову и показалось. Сам же говорит, что вначале была осечка, но тут же утверждает, что после этого просвистела пуля… Вы Нила знаете лучше меня. Неужели он сознательно все путает и вводит нас в заблуждение?

– В том-то и дело, не похоже, товарищ следователь… Хорошо, мне соврал. Но вам-то! И ведь держится первоначальных показаний… Я-то знаю, если с самого начала не врет, значит, все так и было. По опыту. А насчет эха… Вдруг тут разгадка, а? – прищурился Арсений Николаевич.– Ведь врать нужно с умом. А так его каждый выведет на чистую воду запросто,– убежденно сказал капитан. И заключил: – Аукается в распадке громко, вы это заметили…

Резвых не то чтобы полностью поддержал версию следователя, однако понимал: эхо как-то сглаживало противоречие между показаниями Осетрова и добытыми фактами.

Но лесник категорически отрицал, что ружье в руках Авдонина ему померещилось.

– Хорош бы я был пограничник,– хмуро сказал Нил.– И потом, получается, что я стрелял без всякого основания… Так не пойдет, гражданин следователь… Думаете, не было у меня стычек с браконьерами? И грозились, и ружья наставляли… До стрельбы не доходило, это верно. Но все равно я бы никогда не выстрелил первым в человека. Никогда! – Он помолчал, подумал и добавил: – Разве что в нарушителя границы… Но то враг. Не ты его, так он тебя…

Намек на то, что он мог ошибиться, насторожил лесника. Ольга Арчиловна почувствовала, что Осетров во всем видит ловушку.

– Поймите, Нил,– убеждала его Дагурова,– у нас с вами концы с концами не сходятся.

– Это у вас не сходятся. А я при чем? Разве мало, что я честно признался: да, убил… Какое значение имеет все остальное? – с отчаянием произнес Осетров.

– Имеет. И вы отлично знаете, о чем я говорю,– спокойно сказала следователь.

– Объясните, если можно…

– Одно дело, если вы нечаянно..– начала она.

– Нет,– резко перебил Осетров.– Если уж на то пошло, в меня стреляли, я защищался… Это делает даже самая маленькая птаха… Вы видели когда-нибудь, как воробьи нападают на ворону, разоряющую их гнезда? Маленький, вот такой, а бьется, налетает… Это закон жизни.

– Закон жизни, говорите? Ну, насколько я знаю, дерутся насмерть, не только защищая свою жизнь,– возразила Ольга Арчиловна.– И вам, как природоведу, должно быть известно, в каких случаях это бывает.

– Вон вы куда…– опустил голову лесник.– Значит, как маралы весной… Кому достанется самка.– Он поднял на следователя тяжелый, укоряющий взгляд, – Я не зверь. Как-никак человек.

А в глазах обида и отчужденность.

Ольга Арчиловна поняла: между ними опустилась глухая железная заслонка. И как пробить в ней хоть небольшую щелочку, следователь себе не представляла. Видимо, придется ей немало подумать, узнать об Осетрове, разобраться в его внутреннем мире.

Когда Дагурова вышла после допроса во двор, капитан прогуливался по саду, однако, как поняла следователь, не спускал глаз с дверей «службы». На его немой вопрос Ольга Арчиловна тоже безмолвно развела руками: парень, мол, не отступается.

– Санкцию на арест будете получать у районного прокурора или у себя, в области?– поинтересовался Резвых.

– И не думала еще, какую меру пресечения выбрать,– ответила следователь.

Это было правдой – она вообще не знала, как быть с Осетровым.

– Может быть, ограничимся подпиской о невыезде?– посмотрела Ольга Арчиловна на участкового.– Если Осетров говорит правду? Зачем же его брать под стражу?

Арсений Николаевич повел плечами. После разговора следователя с начальником РОВДа Резвых, по существу, был подключен к следствию официально. И имел право на объяснение.

– Вот именно,– продолжала Дагурова, поняв его состояние.– Допустим, Нил не врет. В него стреляли. Пусть неудачно. Что же, ему надо было ждать второго выстрела?

– Вы, значит, клоните к тому, что тут не убийство, а превышение предела необходимой обороны? – произнес Арсений Николаевич рассудительно.

– Возможно, и превышения не было,– задумчиво ответила Ольга Арчиловна.– Просто необходимая оборона…

– Оно, конечно, если он правду говорит,– согласно кивнул капитан.– Хочется верить, а…– Резвых посуровел.– Ружье-то где? Где авдонинское ружье? Не ворона же в клюве унесла… А мешок? Нету и его, товарищ следователь… С какого боку ни посмотри – убийство… Преступление, Ольга Арчиловна.

– Может быть, преступление, а может быть, и нет,– устало сказала Дагурова.

– Выходит, отпустить на все четыре стороны? А через неделю объявлять всесоюзный розыск?-Арсений Николаевич показал направо.– Туда тайга на тысячи верст, туда,– он указал налево,– еще дальше… Ищи-свищи тогда.

– Верно,– кивнула следователь,– не похвалят… Эх, Арсений Николаевич, кабы я сама знала, что лучше… В одном вы правы – отпускать Осетрова рискованно. Пока загадка с этими выстрелами не распутается… Думаю, достаточно и того задержания, которое вы уже оформили на Осетрова. Закон разрешает задерживать подозреваемого на трое суток без санкции прокурора. А дальше видно будет.

Дагуровой показалось, такое соломоново решение устроило и участкового.

– Доставить в райотдел? – спросил он бодро.

– Да.

– Понял, Ольга Арчиловна.

– И не забудьте узнать о подробностях аварии на мотоцикле,– напомнила Дагурова.

Вещи иной раз могут сказать о человеке больше, чем он сам. Верная истина. И в то же время не совсем. Вообще Ольга Арчиловна не очень-то доверяла прописным мудростям.

Вот такие мысли занимали Дагурову, когда она производила обыск в доме Осетрова.