Хищные птицы
Шрифт:
— Если так, то вас, стало быть, огорчает поражение Японии? — резко спросил Магат.
— Господин Магат, война началась не по нашей вине. Как и все филиппинцы, мы хотим мира.
— И вас не смущает, что победили американцы?
— Мы надеемся, что и победитель и побежденный, в первую очередь победитель, конечно, извлекут из войны урок. Теперь у них, по крайней мере, есть возможность исправить свои ошибки. Хочется верить, что воцарится справедливость и не останется места сведению счетов. Думается, что пережитое пойдет всем нам на пользу.
— Так должно быть, — убежденно согласился Магат.
Постепенно Магат проникся уважением к Андресу. «В конце концов, —
Магат объявил Андресу и его людям, что их поместят в муниципальную тюрьму и будут там держать вплоть до выяснения, чем они занимались во время службы в Макапили: не чинили ли зверств над мирными жителями.
— Можно по-разному служить своей стране, — сказал Андрес. — Единственно, чего мы хотим, так это справедливости.
Магат ничего не ответил на это. Он вызвал своего заместителя и приказал ему препроводить Андреса в тюрьму, а когда за Андресом закрылась дверь, партизан подумал, что, если бы ему довелось вершить правосудие, он не смог бы вынести суровый приговор этому макапили, сумевшему внушить ему такое уважение.
Глава четырнадцатая
Приход американцев не очень обескуражил дона Сегундо Монтеро. Уж если ему удалось поладить с коварными и хитрыми японцами, то к простодушным американцам он как-нибудь сумеет найти подход. Однако поначалу, когда партизаны обрушили свой гнев на коллаборационистов, он основательно струхнул. Ему даже пришлось покинуть собственный дом и искать прибежища у одного из близких друзей, умудрявшегося искусно лавировать между японцами и партизанами. Друг дона Сегундо свел его с командиром одного партизанского отряда, штаб которого теперь размещался в самой Маниле. Нередко во главе подобных отрядов оказывались бывшие офицеры ЮСАФФЕ [36] , прикинувшиеся пособниками японцев для того, чтобы выбраться живыми из лагерей смерти для военнопленных в Капасе. Как правило, едва очутившись на свободе, они немедленно включались в борьбу против японцев. Их мнимое сотрудничество с оккупантами было очевидно для окружающих. В самом деле — разве не они героически сражались на Батаане? Разве не они прошли от начала до конца Марш смерти и только чудом остались в живых? Разве не они так долго томились в концлагере в Капасе? Вот почему все верили, что их помощь японцам в установлении марионеточной республики на оккупированных Филиппинах служила всего лишь маскировкой, позволявшей вести активную разведывательную и подрывную работу.
36
Юсаффе — USAFFE (United States Armed Forces in the Far East) — вооруженные силы, оставленные американцами на Филиппинах после вторжения японцев для осуществления диверсионной и разведывательной деятельности.
Но встречались и предатели, действительно сотрудничавшие с японцами и перекрасившиеся в партизан только для того, чтобы спасти свою шкуру.
В отряде, о котором шла речь, таких перекрашенных партизан было великое множество. И не удивительно, что в штабе отряда при желании было совсем нетрудно получить удостоверение, свидетельствовавшее об активном участии его владельца в борьбе против японцев. Стоило дружку Монтеро пошептаться с командиром отряда, и дон Сегундо стал обладателем соответствующего удостоверения. Из штаба он вышел уже не таясь, его провожал сам командир отряда, величая запросто «Монти». Если верить удостоверению, спрятанному в кармане гимнастерки, дон Сегундо — не кто иной,
Для придания акту «посвящения» Монтеро в офицеры надлежащей торжественности было решено устроить в доме новоявленного подполковника пирушку, на которую пожаловал командир партизанского отряда с группой американских офицеров. И если даже у последних были какие-то сомнения относительно лояльности Монтеро, то они рассеялись при виде двух красавиц, приветствовавших их в доме гостеприимного хозяина, — Долли и Лилибет. Долли была во всем красном, что еще больше подчеркивало ее яркую красоту, Лилибет же носила траур, который тоже был ей весьма к лицу. Не так давно она получила известие о том, что ее муж, американский летчик, погиб в боях на Батаане. Американцы же с присущим их характеру стремлением не упоминать о печальном прошлом, довольствовались приятным настоящим. Вскоре и те и другие нашли общий язык, и установилось полное взаимопонимание.
По случаю радостного события Монтеро извлек из погребов бережно сохраняемое им довоенное вино. И так как сытых гостей обуревала нестерпимая жажда, оно было принято с бурным восторгом. Захмелевший Монтеро похвастался гостям радиоприемником, который он якобы прятал от японцев в тайнике, чтоб каждый вечер слушать сводки военных действий, тщательно скрывавшиеся от мирного населения.
— Я-то был в курсе всех событий, начиная с вторжения и до конца войны, — вовсю распинался Монтеро. — Я никогда не принадлежал к числу тех легковерных болванов, которые считали, что американцы уже не вернутся на Филиппины, по крайней мере, в ближайшие сто лет. Как будто кто-нибудь может победить Америку!
Болтая, дон Сегундо не забывал, однако, подливать вино и виски в бокалы американцев. А его приятель, в свою очередь, не жалея слов, живописал, как он сам и его богатый друг помогали партизанам. Помогали, конечно, тайно, об этом не знала ни одна душа, а иногда и те, кому они помогали, по его словам, деньгами, продовольствием, медикаментами, одеждой. При этом, как понимают уважаемые гости, ни о каких расписках не могло быть и речи: всякая бумажка — это улика, способная погубить не только тебя, но и весь партизанский отряд. По тем временам левой руке лучше было не знать, что делает правая. Люди боялись даже собственной тени. У японцев повсюду были глаза и уши.
«Безыскусный» рассказ Монтеро и его приятеля командир партизанского отряда приукрасил как мог, не забыв упомянуть и о собственных муках во время оккупация, начиная с тяжелых боев на Батаане и кончая концлагерем в Капасе. Причем сотрудничество с японцами преподносилось либо как саботаж против них, либо как разведывательные операции в пользу партизан и американцев.
— У нас повсюду были свои люди и ангелы-хранители. — При слове «ангелы» он выразительно посмотрел на Монтеро и его приятеля. — Теперь ты можешь больше не прятать удостоверение, Монти.
Монтеро с улыбкой проследовал в свою комнату и нарочито долго оставался там. К гостям он вернулся с только что полученным удостоверением, тщательно завернутым в несколько слоев целлофана.
— Наконец-то можно достать из тайника, — с гордостью произнес он, протягивая удостоверение американцам.
— Вот знак настоящего партизана, — проговорил по-английски командир партизанского отряда.
Кинув беглый взгляд на удостоверение, один из американцев подтвердил:
— This was a passport to Hell when the Japs werearound, wasn’t it? [37]
37
При японцах это был пропуск в ад, не так ли? (англ.).