Хищные птицы
Шрифт:
— Вы не хотите отвечать на мой вопрос? — не отступал бравый капитан. — Неужели нет достойной замены вашему летчику?
— Это покажет время, капитан, — уклончиво ответила Лилибет.
— Я, конечно, не смею надеяться, что смогу его заменить, — гнул свою линию капитан, — но я тоже летчик.
Лилибет прервала его не очень дружелюбно:
— Мне нужен не летчик, не капитан и не генерал, а любящий человек, такой, каким был тот, погибший. — И она выразительно посмотрела в глаза Грину.
— Если так, то вам не надо далеко ходить в поисках такого человека.
— Неужели? — вызывающе спросила вдова.
Диалог их порой походил на фехтование. Оба старались
— Мне никогда не приходилось ездить в такой машине, — призналась прекрасная метиска.
Протягивая сигареты, капитан осторожно привлек ее к себе. Лилибет весело рассмеялась, это придало ему храбрости, он обнял ее за талию и поцеловал.
— What’s in your mind? [39] — спросила Лилибет после долгого поцелуя.
— I love you, honey [40] , — прошептал Грин. Он снова обнял женщину и жадно впился в ее губы. Поединок продолжался, по это было уже не фехтование. Лилибет наконец уступила. Она закрыла глаза и самозабвенно предалась наслаждению, и только страстный стон время от времени срывался с ее губ.
39
Что это вы вздумали? (англ.).
40
Я люблю вас, душенька (англ.).
В последующие дни обе пары можно было увидеть беззаботно резвящимися на пляже в Бакларане или танцующими в ночных клубах на Дайтоа авеню.
Однажды утром Уайт и Долли отправились на пикник в Николс-Филдс. Донья Хулия, разумеется, тоже была приглашена, но вовремя сообразила, что будет выглядеть смехотворно в компании молодых американских офицеров и их подруг. А между тем ни в какой Николс-Филдс Долли с Уайтом и не собирались. Просто весь вечер накануне Уайт не давал Долли покоя.
— Побудь со мной хотя бы один вечер, — умолял он, и она, немного покривлявшись, великодушно согласилась, одарив его при этом многообещающей улыбкой.
Итак, они спешили прочь из Манилы, в какое-нибудь уединенное местечко, где они будут полностью предоставлены самим себе.
Миновав Лас-Пиньяс, они оказались в саванне и почти весь день ехали по открытой выжженной солнцем равнине. Только за Каламбой дорога свернула в тенистую рощу. Здесь они решили заночевать. Однако, проснувшись утром, они обнаружили вокруг множество народа, съехавшегося на купания. Уайт немедленно развернул машину и помчался в Лос-Баньос.
Город Лос-Баньос был одним из первых на Южном Лусоне освобожден партизанами. Во время японской оккупации здесь находились интернированные американцы и другие иностранцы, застрявшие на Филиппинах. В городе был прекрасно оборудованный пляж, почти не пострадавший во время войны, и несколько комфортабельных отелей.
Уайт снял номер в уединенной гостинице с крытым плавательным бассейном. Из окна номера открывался чудесный вид на озеро Бай, отливавшее каким-то медным блеском, и знаменитую гору Макилинг.
— Наконец-то мы совершенно одни, — с нескрываемым
— Ты счастлива здесь? — Рука его блуждала по Доллиной груди.
— Да, только я очень устала от этой езды.
— Тогда давай смоем усталость в бассейне. Идем купаться.
— Прекрасная идея.
Долли была великолепна в купальном костюме. Попробовав ногой воду, Долли величественно, словно богиня, сошла в бассейн под восхищенным взглядом своего кавалера. Спокойно поплавав немного, они начали безудержно резвиться. Первым подал пример Уайт. Поднырнув, он ухватил Долли за ногу, а когда голова его снова показалась над водой, Долли, не дав ему перевести дух, обрушила на него каскад брызг. Уайт, однако, изловчился и заключил ее в крепкие объятия. «Ты меня задушишь», — шептала Долли. Продолжая сжимать ее в объятиях, он закрыл ей рот поцелуем. И тут она почувствовала, как американец резко сорвал с нее бюстгальтер. Это было для Долли столь неожиданно, что она принялась умолять его, чуть не плача: «Пожалуйста, пожалуйста, не надо», — однако Уайт ничего не слышал. Он оказался не только опытным летчиком, но и отличным «подводником». Ему не составило труда освободить молодую женщину от скудных остатков одежды, и начался поединок двух гигантских рыб.
Был уже полдень, когда они, наконец выйдя из воды, поднялись к себе в номер. Переодевшись, Уайт и Долли спустились в ресторанчик, где их ждали изысканные рыбные блюда. Это было настоящее пиршество, какое было возможно только в довоенные времена. За другими столиками сидело всего несколько посетителей, но никто не обращал внимания на молодую пару. И здесь никто не нарушал их уединения.
После обеда Долли заикнулась было о возвращении в Манилу.
— Еще слишком рано, мы изжаримся на солнце. Давай лучше устроим небольшую сиесту, — предложил Уайт.
— Хорошо, если ты так считаешь, — согласилась ставшая покладистой Долли. Уже в постели она забеспокоилась, что им придется тут переночевать.
— Чего ты боишься, ведь я с тобой, — успокоил ее Уайт.
Долли ничего не ответила. Видимо, приятный во всех отношениях спутник научился легко укрощать ее, заставляя во всем молча с ним соглашаться.
— Я буду спать как убитый, — проговорил американец, блаженно растянувшись на кровати. Он закрыл глаза, но внутри у него все кипело, руки не хотели покоя, сами собой они тянулись к Долли. Заснули путешественники лишь после того, как вновь испили до дна чашу наслаждений.
Глава пятнадцатая
По прошествии нескольких месяцев Долли без пышных проводов, в сопровождении одной лишь матери, доньи Хулии, покидала Манилу. Всяк видевший ее накануне отъезда из города, мог заметить, как она изменилась: осунулась, поблекла, под глазами у нее залегли синяки. Обычно общительная, последнее время она старательно избегала вечеринок и светских приемов. Еда не доставляла ей обычной радости, теперь ее постоянно тянуло на кислое. Излюбленные развлечения — плавание и вождение автомобиля — были напрочь забыты. Неряшливо одетая, разленившаяся, она большую часть дня проводила в постели. Донья Хулия первой заметила перемены в дочери и неоднократно пыталась выяснить, в чем дело, но стоило ей затеять разговор на эту тему, как Долли раздражалась и начинала кричать: