HistoriCity. Городские исследования и история современности

Левинсон Кирилл А.

Еще одним результатом «политики чистоты» стала бескомпромиссная и, возможно, беспрецедентная по затратам времени и денег практика закрашивания любых изображений на городских стенах. Коммунальные службы Москвы, ежедневно выходящие на улицы с валиками и краской разных цветов, в последние годы произвели на свет своеобразное стихийное арт-движение: результаты их деятельности, выглядящие как желтые, розовые, коричневые или зеленые квадраты на серых и бежевых стенах, жители города регулярно фотографируют и выкладывают в блоги, придумывая смешные названия этому «направлению в искусстве». Не становятся исключением и надписи на временных поверхностях: работники московских коммунальных служб слой за слоем «баффят» (то есть закрашивают) граффити-тэги и стрит-арт на полотнищах, закрывающих ремонтируемые фасады домов в центре Москвы. Когда Кирилл Кто придумал проект «Глаза города» и стал прорезать глаза в полотне этих фальшивых фасадов, он столкнулся с тем, что работники коммунальных служб заклеивают или даже зашивают эти прорезанные глаза, приводя полотно «в порядок». В целом практически любое граффити и неофициальное изображение, нанесенное на стену любым способом, в современной Москве будет уничтожено во временной промежуток от нескольких часов до нескольких дней. Уличное пространство таким образом «нормализуется», визуально зачищается, предстает как контролируемое и говорящее на единственно допустимом визуальном языке.

Ил. 1. Зачистка уличных поверхностей в Москве (фото авторов)

Логическим

завершением этой политики всеобъемлющего контроля стал новый городской закон 2018 г. о порядке нанесения граффити и стрит-арта на городские стены, подразумевающий обязательное предварительное согласование изображений с собственниками здания и городским комитетом по архитектуре. Стремление контролировать все изображения авторы закона показательно объяснили важностью роли Москвы как глобального города: «Мы должны сохранить в городе граффити как неотъемлемую часть мировой культуры» и «На стенах зданий не должно быть нелегальной рекламы или уродливых рисунков, не соответствующих статусу Москвы» 921 .

921

См.: https://360tv.ru/news/tekst/graffiti-otdali-chinovnikam/.

Москва – город управляемых публик

Исследователи публичных пространств современных глобальных мегаполисов тратят немало сил, деконструируя обобщающие категории «люди», «публика», «городские жители» и показывая, что публичные пространства формируются путем многочисленных исключений и должны рассматриваться не как данность, а как поле непрестанной борьбы за город 922 . Эта борьба предполагает насыщенную горизонтальную коммуникацию, постоянный городской разговор с участием множества различных агентов – и важной частью этой коммуникации во многих городах становится стрит-арт, проблематизирующий нормализованный социальный порядок, представляющий голоса множества городских публик. Но московское публичное пространство, каким оно конструируется в последние годы, минимизирует возможности такого разговора. Создание и обновление в Москве большого количества публичных пространств – парков, скверов, площадей и набережных – было вдохновлено идеей управляемого города: «Городская среда программируется […], а публика, в свою очередь, программируется средой» 923 . Управляемой сверху вниз должна была стать и городская коммуникация. Планировалось, что со временем она переместится в новые комфортные и обустроенные публичные пространства, впишется в задаваемые ими сценарии, значительно сужающие возможности импровизации и незапланированных взаимодействий, инициативы и свободного творчества, не говоря уже о проявлении несогласия и недовольства. Достаточно парадоксальным на первый взгляд, но успешно работающим в новых условиях стало сочетание этой мягкой программируемой коммуникации с более жесткими мерами 924 , которые стали ответом на глобальные и локальные вызовы: террористические угрозы, проявления политического недовольства.

922

Harvey D. Right to the City // New Left Review. 2008. Vol. 53, September-October; Mitchell D. The Right to the City: Social Justice and the Fight for Public Space. New York: Guilford Press, 2003; Insurgent Public Space: Guerilla Urbanism and the Remaking of Contemporary Cities / ed. by J. Hou. Abingdon: Routledge, 2010.

923

Kalyukin A., Boren T., Byerley A. The second generation of post-socialist change: Gorky Park and public space in Moscow // Urban Geography. 2015. Vol. 36 (5). P. 674–695.

924

Iveson K. The wars on graffiti and the new military urbanism // City: analysis of urban trends, culture, theory, policy, action. 2010. Vol. 14. Issue 1–2. P. 115–134.

В итоге новые публичные места с «мягким регулированием» – управлением c помощью желаний и соблазнов 925 , с помощью проката велосипедов, йоги на открытых площадках и лекций в парках – сочетаются в Москве с многократным усилением систем наблюдения, с присутствием в городе очень видимых сил охраны, с усиленными мерами безопасности в метро. Управляя городским публичным пространством с помощью этих взаимодополняющих политик, городские власти совершенно не нуждаются в сложной дифференциации городских публик и выстраивании отношений с ними. Стрит-арт как муралы, выполненные в беспроблемной декоративной манере, совпадающей с клишированным обывательским представлением о «красивом» и многократно согласованные со всеми инстанциями, уверенно говорящими от имени городской публики, – идеальная форма искусства для такого стиля городского управления. Недостатки муралов как формы стрит-арта по сравнению с другими, более мобильными, более ситуативно чувствительными, более эфемерными типами и техниками работы на улице исчерпывающе разобраны в работе Хавьера Абарки 926 . Но в случае с Москвой необходимо вести речь даже не об этих недостатках (в конце концов, уличные художники Blu, Whils и Os Gemeos знамениты ситуативно и политически чувствительными муралами), а о практически полном сведении легального стрит-арта в городе к форме «красивой стены». Похожие тенденции применительно к другим российским городам зафиксированы в работе Елены Трубиной, изучающей индустрию производства таких стен изнутри, через коммерческие агентства стрит-арта 927 .

925

Колхас Р. Мусорное пространство. М.: Арт Гид, 2015.

926

Abarca J. From street art to murals: what have we lost? // Street Art and Urban Creativity. 2016. Vol. 2 (2). P. 60–67.

927

Trubina E. Street art in non-capital urban centres: between exploiting commercial appeal and expressing social concerns // Cultural Studies. 2018. Vol. 32 (5). P. 676–703.

Москва – город вне времени

Масштабные изменения городской среды в Москве создают в городе своеобразные темпоральные режимы. Городская жизнь начала осмысляться в больших временных (вневременных) горизонтах, максимально неблагоприятных как для эфемерного, сиюминутного, так и для исторической чувствительности в целом. Уже в первых попытках реновации публичных пространств, таких как Музей-заповедник «Царицыно», реконструкция которого была произведена в 2005–2007 гг., приоритеты городских властей проявились достаточно ясно: обновленное и программируемое «пространство настоящего», а не проблемная многослойность истории; имитирующий прошлое современный развлекательный комплекс вместо руины 928 . На городских улицах ситуация изменилась еще более ощутимо. «Большие временные горизонты» – это реализованный городскими властями проект, в котором эффект длительности связывается прежде всего с отремонтированной городской инфраструктурой: новыми гранитными тротуарами, коллекторами, уличным освещением, которые, по заявлениям московских властей, прослужат как минимум 50 лет. Солидность материалов, используемых при обновлении московских улиц и публичных пространств, глобальность и долгосрочность планов изменений города, аисторичная стилистика городского оформления создают эффект «постоянства

мира» 929 и отодвигают на задний план кратковременные и небольшие события, снижают ценность эфемерного. Между тем именно ситуативная эфемерная коммуникация всегда считалась наиболее сильной стороной стрит-арта и неофициальных уличных практик. Способность граффити и стрит-арта естественным образом стареть на стенах больших городов наполняет визуальный ландшафт в этих городах историей, сопоставимой с масштабами человеческой памяти, делает слои уличных изображений триггерами воспоминаний. В тотально зачищенном, лишенном эфемерности московском пространстве этот слой, создающий воспоминания, сегодня полностью ликвидирован. Показателен ответ московской команды уличных художников Zimnakrew на наш вопрос о том, какой из городов им больше всего нравится с точки зрения культуры уличных изображений:

928

Stepanov B., Samutina N. An eighteenth-century theme park: museum-reserve Tsaritsyno (Moscow) and the public culture of the post-Soviet metropolis // Urban History. 2018. Vol. 45 (1). P. 74–99.

929

Abarca J. From street art to murals. P. 61.

Рим. Затем – Париж. И там, и там в повседневном окружении сохранились действительно старые, если не сказать древние, граффити и отметины. Их присутствие в визуальном поле много добавляет в психоэнергетическом восприятии города 930 .

Небольшие уличные надписи: город продолжает говорить

Традиционные граффити вдоль железнодорожных путей и небольшое количество холл-оф-феймов – все еще сохранившихся в Москве секретных дворов или промышленных объектов, до которых у городских властей пока не дошли руки, где стены расписаны, – никаким образом не могут исчерпать потребность гигантского мегаполиса в уличных изображениях и в живом, свободном от цензуры городском диалоге. Сложившиеся в Москве неблагоприятные условия для развития уличной культуры привели к той форме, в которой этот разговор сегодня ведется на городских стенах. Неофициальные уличные изображения в Москве сегодня почти всегда можно объединить понятием «небольшие уличные надписи». Деление на стрит-арт и граффити, тэги и рисунки, в каких-то ситуациях значимое и отвечающее на вопросы о функциях и адресации уличного искусства, в сложившейся ситуации отступает на второй план. Самое главное, что можно сказать о современном неформальном уличном искусстве в Москве, – это то, что оно работает с малыми формами и малыми средствами (чаще всего это маркеры, которыми пишется тэг или делается рисунок, реже – баллончики, иногда стикеры и небольшие стенсилы), и что оно продолжает существовать в городской среде, несмотря на вынужденную сверхэфемерность.

930

ZimnaKrew, уличные художники. Интервью авторов статьи, июль 2018 г.

Отношения уличных художников с баффингом, то есть уничтожением их работ путем закрашивания, регулярно становились предметом креативного обыгрывания – достаточно вспомнить работы Бэнкси или mobstr, игру которого с коммунальными службами в Лондоне журналисты назвали троллингом 931 . Но в Москве это обыгрывание сегодня носит массовый повседневный характер. Уличные художники и граффити-райтеры рассматривают разноцветные квадратики коммунальщиков как канву для своих работ, обыгрывают их границы, их цвет, их форму (пририсовывая к ним глаза и лапы животных), а порой и сами условия их существования: «Пока это просто надпись, но скоро ее закрасят красивым прямоугольником», «Строго запрещено!» (трафарет на свежем квадратике баффа), «Не скучай!» (аккуратно вписанная в квадрат баффа, как в картину, эта надпись становится не просто проявлением городской эмоциональности, но и обещанием коммунальщикам), «Никто ничего не потеряет, если завтра эту надпись вдруг решат не закрашивать» (Кирилл Кто). В непосредственном взаимодействии с баффингом или вне его, но все равно в сформированной им ситуации сотни городских художников наполняют улицы Москвы забавными надписями, авторскими персонажами и критическими, проблемными сообщениями. Местом архивирования этих сообщений является интернет – специализированные сообщества в социальных сетях, городские блоги об уличном искусстве 932 , личные блоги художников. Мы выбрали трех авторов последовательных, продуманных высказываний на языке небольших надписей в современной Москве для того, чтобы закончить разговор о кризисе городской коммуникации с помощью тех, кто с этим кризисом борется на языке городского искусства и составляет видимую и важную часть современной проблемной истории городской визуальной культуры в Москве.

931

См.: https://www.citylab.com/design/2015/07/an-artist-trolls-london-into-painting-a-wall-over-and-over/397412/.

932

Например:https://serge-elephant.livejournal.com/profile.

Костя Август: 13 лет осени в городе

Типичные для золотой осени в Москве желтые и рыжие кленовые листочки – многолетний персональный проект Кости Августа, соединяющий фигуративность и публичное высказывание стрит-арта с характерными для граффити-культуры пространственными и временными вызовами. Костя Август называет свой проект «присутствие в пространстве», больше всего ориентируясь на пример Space Invader. Его листики так же моментально узнаваемы, так же неизменны, так же связывают воедино самые разные пространства, напоминая о том, что их автор здесь побывал, обозначил это место как проницаемое, наполнил его человеческим присутствием. Но именно в Москве, где живет и больше всего работает Костя Август, присутствие в пространстве уличного художника представляет сегодня огромную трудность, требует от него развивать свое знание о меняющемся городе, понимание его тайных ходов, требует, наконец, упорства: в 2018 г. Костя Август пообещал себе, что нарисует за год на улице 365 листов, по числу дней в году. В Москве нарисованные за ночь листы порой баффят уже наутро, но художник продолжает взламывать установленный порядок повседневности и нарушать стерильность московских улиц, удивляя прохожих неожиданными местами, из которых наутро может выглянуть желтый листок – будь то бетонный барьер на дороге перед Большим театром или крыша дома напротив сверкающего комплекса небоскребов Москва-Сити.

Ил. 2. Работа Кости Августа в Москве. (Фото предоставлено Костей Августом)

Одним из привлекательных аспектов проекта Кости Августа можно назвать его временнoе измерение. Отдельному листочку редко удается прожить долгую жизнь – но благодаря многолетнему присутствию на улице, в сочетании с близкой многим, эмоционально насыщенной символикой осеннего листика, работы Кости Августа стали узнаваемой частью городской образности. Художник признается, что раньше рисовал и традиционные граффити, и другие сюжеты, но потом оставил их и сосредоточился на листике, потому что именно листик вызывает наиболее теплую реакцию у обычных людей.

Люди видят эти листья по городу, встречают их как старых друзей, радуются, у них есть такое ощущение, что я здесь был, они задумываются, как я смог куда-то залезть, там на крыши. Вот для меня, по сути, это самое важное. […] И для некоторых людей листы как-то стали даже определенным спутником в жизни, потому что я их рисую уже 13 лет. Для кого-то это воспоминание со школы и по нынешний день, они это ценят, им это нравится, ну и мне, соответственно, тоже очень приятно 933 .

933

Костя Август, уличный художник. Интервью авторов статьи, июль 2018 г.